«Янгер» обсуждали за обедом и в спальнях, в учебках и в туалетах. Восхищение мешалось с обидой: ну почему такая шикарная тачка досталась этому старому хрену? Зачем ему «Янгер»?!
Хорошее получилось развлечение – для тех, у кого не было «королевской квоты».
Ника вызвали пятым.
Стул стоял в центре комнаты, в нескольких метрах от стола, накрытого бордовой скатертью. За столом сидели двое незнакомых мужчин, похожих друг на друга, директор и женщина. Еще один, пожилой, пристроился с торца. Ник глянул мельком: седые, коротко стриженные волосы, темное от въевшегося загара лицо. Тот, с «Янгера»? Интересные, однако, встречаются чиновники социальной службы.
– Садись, – велел директор.
Ник – как обычно перед комиссией – не знал, куда деть руки. Положил их на колени.
– Николас Зареченский, шестнадцать лет. Восьмая параллель, один год пропустил по болезни, – представил директор. – В последнее время поведение Зареченского вызывает у нас тревогу, но, принимая во внимание общую картину успеваемости и несомненные способности как в точных науках, так и в гуманитарных, я рекомендую продолжить для Зареченского обучение в Невейской гимназии. Конечно, записав соответствующее предупреждение в личное дело.
Директор говорил, как перекатывал круглые камешки.
– Простите, но я ознакомилась с документами и удивлена, – вмешалась женщина. Она открыла картонную папку с фотографией Ника на обложке. – Тут указано, что у мальчика ретроградная амнезия.
«Меня здесь нет», – сказал себе Ник, глядя поверх голов.
– Совершенно верно, – подтвердил директор. – Николас не знает, кто он и кто его родители, где он жил – в Арефских землях или, может быть, приехал туда на каникулы. Но в остальном его память не пострадала. Заметно, что, до того как мальчик оказался у нас, воспитанием его занимались и образование, которое ему давали, превосходит средний школьный уровень. Николас неплохо разбирается в живописи, классической литературе, владеет фралейским и в некоторой степени латейским языками.
У женщины приподнялась бровь – удивленно и недоверчиво.
– А фамилия?
– Придумали солдаты. Мальчик приплыл с той стороны Харра и вышел к нашему блокпосту. Документов при нем не оказалось, в поисковых запросах он не значился.
– Все-таки это довольно странно, – сказала женщина.
– Да, у нас были сомнения. Попав к нам, мальчик несколько недель молчал, и мы уже планировали запросить разрешение на его перевод в соответствующее учреждение. Но коллектив принял Николаса, знаете, у нас очень чуткие дети. Они помогли ему адаптироваться.