Черныш головушку поднял, смысл осиливая. Ваня в ту же минуту побагровел и рявкнул:
– Пошёл отсюда!
Умный пёс на меня глаза перевёл с немым вопросом: кто же тут главный?
И понял, что не я. Чудовищно униженный, говорили, понуро стоял у борта. Наверно, он до последнего сомневался в моей предательской слабости. Когда же завирали трап, скуля, ушёл в портовую тьму…
Разгружались тем, что греки сыпанули, в Пасахесе. Есть такое крайнее испанское местечко, дальше – Франция. С понятного плохого настроения надумал прогуляться вечером. (Днём решиться труднее, оттого что стал после пережитой истории себя стесняться).
Добрёл до супермаркета. Слоняюсь по его залам, и ничего-то не глянется. Пошёл изучать наш отдел. В нём поражающая коллекция вин Испаньолы. Только вникать стал, две девчушки предлагают перепробовать французские марки. По виду полных откупоренных бутылок у них обратный аншлаг. Ведь только спятивший испанец польстился бы выпить что-то от нелюбимых соседей. К их счастью, я оказался чужестранцем и на все тесты согласился. После подходит мсье, которого не приметил. Начинает деликатно то ли отзыва, то ли похвалы добиваться. Как мог, ему втолковал, что с презентацией он здорово рискнул. Не побили, и то ладно. А я неместный. Да он и сам догадался.
Шёл на теплоход и снова мучился: зачем француза правдой обидел? На душе-то полегчало. Про оказию не умолчал, и назавтра дегустаторов набралось порядочно. Однако в благородном порыве постиг их полный облом: щедрые нимфы пропали.
Конец ноября. Беспокоят мысли – как там мама? Как вообще там всё? Пришла определённость: далее Бремен – и в Архангельск. Не только я, всей командой воодушевились. Каждый, надо полагать, по своей причине.
В Бискае штивало всерьёз, но «Советская Якутия» была, если не «Бегущая по волнам», то гордо ходившая по ним. Так, словно на одном дыхании, и дошли. Теперь последняя возможность всё потратить. Вот маме что купить – главзадача.
Германию, как мальчишка с 49-го, каюсь, положительно не воспринимаю. Помнится, сопливыми смотрели за 10 копеек фильм «Константин Заслонов». Всякий раз, когда летели под откос их эшелоны, вскакивали, поднимали свист, а у кого не получалось, орали и хлопали сиденьями. Недалеко по годам отошла война. Сколько калеченых фронтовиков напоминало о ней всечасно, лишь выйди на улицу. Ну и бедность, и всё-всё войною объяснялось.