– Роджер? По-твоему, я собираюсь с ним советоваться?
– Сложилось такое впечатление, – уклончиво ответила Ида.
– Да я смотрю на меня тут целая картотека, – холодно произнес Ренетус. – Все-то все замечают. Нет, если что, Роджер не в курсе. Он, конечно, капитан и все такое, но он не решает, куда мне можно, а куда нет. Можешь моим биографам так и передать.
– Ладно-ладно, поняла я, – примирительно сказала Ида, подняв руки, как будто собиралась сдаться. – Всего лишь уточняю детали: вдруг мистер Кэмелус категорично против, чтобы его мальчик попал в руки такой разгильдяйки.
Исида широко улыбнулась, ненавязчиво рекламируя себя. Рен в очередной раз непроизвольно закатил глаза. Злиться на эту девушку было невозможно. Задача начинала казаться ему невыполнимой.
– Ты что знаешь о Мерцуре? Прежде чем соглашаться, тебе стоит хорошо подумать.
Исида, справившись со своей непослушной улыбкой, задумалась. О Мерцуре она знала по официальным источникам Земли, отрывки знаний пронеслись у девушки в голове, подведя несложный итог: что-то не слишком радужное она смутно помнит, но ей плевать. Опция «рациональность» отключилась.
– Когда-то читала про нее. Или это няня страшные сказки мне читала. Неважно. Я согласна, – выпалила Ида.
– Ладно, – пожал плечами Рен. Взгляд его упал на информационные экраны на стене и несколько циферблатов с часами: общепринятое земное время, время планет начала, конца экспедиционного цикла, и т. д. и т. п. Рен засобирался: – Э, да. Потом, чур, не жаловаться. Зайду за тобой перед посадкой.
Девушка энергично закивала головой, параллельно пытаясь поправить прическу, которая была похожа на милый колтун шерсти, начесанный с кота, и бормотала бессвязные слова благодарности. Молодой человек не смог сдержать улыбку, однако постарался придать ей вопросительный оттенок. С таким же выражением он пожал протянутую ему руку. Если здесь не скрывалось никакого подвоха, то выходило, что девица крайне странная. Хотя и забавная. При этой мысли Рен быстренько отвернулся от собеседницы, скрывая смущенную дурацкую улыбку.
Когда после уже разговора Ренетус шел по коридору, мысли его выражались на лице по некой замкнутой траектории. Мозг пытался ухватиться за что-то явное, привлекающее к себе внимание, но пока недоступное самому Рену. Нечто в этой ситуации было неправильно или, наоборот, правильно. Только кто поступает неправильно – сам Рен или кто другой, парню было непонятно. Каждый раз, когда разум подходил максимально близко к разгадке, мысли соскальзывали, как иголка граммофона с пластинки, и возвращались к началу повествования. И снова расползалась смущенная улыбка. Молодой человек забыл о своих планах массового обольщения членов экипажа, а случайно встретив таковых в коридоре, рассеянно кивал головой.