Они осторожно заряжают миномет. Обратного обстрела сейчас вряд ли следует ожидать, но они готовятся к марш-броску на склон, в укрытие полка, к Нинке и приготовленному ею обеду. Лучше переждать там. Прицел взят.
– Скоро лето. Надеюсь, …, этим летом будет меньше комаров, – Лыков чешет пах.
***
– Маниша, соберись в школу, – кричит из спальни взъерошенная мать.
Маниша ставит полупустой пятиугольный стакан на стол и идет собираться. Матери лень, но сегодня она решила проконтролировать это дело. Увидев ее, Маниша как будто просыпается и поющим, замедленным местным говором произносит:
– Ма-а-а, купи мне новый пенал, тот желтый совсе-ем сломался.
На почти красивом, но теряющем с годами искорку лице матери явное недовольство:
– Как? Мы ж его совсем недавно купили в сельпо!
– Ни-ина с на-а-ашего класса, эта рыжая ду-у-ура, во вторник его сломала.
– Почему?
Дочь молчит. Она повесила голову – нет, стыда не чувствует. В ней ярость.
Мать продолжает:
– Ее мама, Ирка Падалева, та еще баба. В школе пила, буянила, бегала за моим парнем. Это сейчас она остепенилась, партийная, скоро глядишь, и старостой будет. Твой папа с фронта денег прислал, чтобы мы такой классный пенал тебе купили, чтобы ты ни в чем от одноклассников не отставала, а ты дала его сломать. Новый, значит, купим в другой раз.
– И не надо! Я у па-а-апы попрошу денег, когда он позвонит.
У дочери рассеянный взгляд. Она смотрит на покинутые «Жигули» папы, которые стоят перед окном.