– Пора, сынок, – сказал старец, больше не улыбаясь. Лицо его в пещерной полутьме выглядело серым и очень осунувшимся. – Рассвет наступил.
Витязь молча стал собираться, чувствуя, как заныло плечо, на котором он лежал. Кольчуга, шлем, щит, перевязь с ножнами и мечом. Молча, внимательно. Кольчуга позвякивала, перевязь постукивала, рукоять меча покачивалась. Старик ничего не говорил, лишь наблюдал, сцепив руки в замок перед собой, глядя оценивающе. Чем-то этот парень напоминал его самого в молодости.
Когда они вышли из пещеры, Верный беспокойно ходил взад-вперёд, ожидая, когда же его хозяин появится. Увидев его, конь остановился, фыркнул и радостно задвигал ушами.
– Береги себя. И возвращайся с победой, – сказал старец на прощание, когда Руслан запряг скакуна и залез в седло. Он сидел с опущенной головой, перебирая в руках узду.
– Свидимся ли мы ещё, отче?
– Я много знаю, но это мне неведомо, – ответил тот и кивнул пару раз, задумавшись о чём-то своём. – Спеши.
Руслан поскакал к мостику через реку. Через минуту он уже во весь опор нёсся к распаляющемуся рассвету. Лесная чаще оставалась у него по правой стороне, а с левой стороны поля начинали расширяться и расширяться, но уже отсюда он видел вдалеке долину, около которой лесной массив сворачивал вправо, вот там-то и виднелась та берёзовая чаща, усеянная чёрно-белыми деревцами.
––
Фарлаф спал. Логично, потому добрые угощения на пиру его сильно охмелили. Лёжа в
тени раскидистого дуба, он свернулся полукругом, скрестив руки на груди и уронив тревожную голову на грудь. Он скакал, пока ему это не надоело. И остановился где-то после полуночи.
Фарлаф был известным гулякой. Он часто бывал на пирах, и сам устраивал пиры. Частенько он тщеславился и бахвалился, что может одолеть кого угодно, что он неоднократно встречался с разными рыцарями на турнирах, охотился в лесах на разных существ, о которых знавал лишь Кот Учёный. Наверное, одно из этих противостояний и играло в спящем мозгу Фарлафа, растягивая его губы в лёгком подобии улыбки.
Неожиданно в его сон стали прорываться удары. Глухие и отрывистые. Неуклонно и неспешно они становились громче… Или приближались. Ту-дук-ту-дук-ту-дук-ту-дук…
Фарлаф продрал глаза, искривившись недовольной гримасой. Первое, что он почувствовал – как страшно замёрз. Если кто спал на земле ночью летом, то тот знал, что под утро настигает довольно неприятный дубак, особенно, когда восходит солнце… Он зевнул, пострелял своими серыми глазами по сторонам и нашёл своего коняшку, пасущегося неподалёку.