Ослепленный почти настигнутой добычей, Погромщик энергичнее заработал худыми мускулистыми локтями. В глазах словно загорались цифры. Двадцать метров до цели… пятнадцать… десять…
В момент, когда казалось, что остается протянуть руку и схватить девушку, он ощутил, как нога съезжает куда-то в сторону, словно на колесиках. Колесики действительно везли его ногу. Черные колеса скейтборда, запущенного маленьким белокурым ангелом в красной курточке, радушно приняли на себя Погромщика. Сесть в красивом шпагате ему не удалось. Кривясь и рыча от боли, он рухнул, некрасиво распялив подвернутые ноги и со всего размаху стукнувшись затылком о мраморный холодный пол.
Тяжело дыша, Анна остудила пылающий лоб о ледяную поверхность стеклянной двери. Оскаленно глянув на лежащего на полу Погромщика по другую сторону стекла, она зачерпнула горсть снега и закинула в рот. Отметила крупный рисунок на обнажившейся при падении руке усатого. Мерзость. Затем зашла в автобус, немедленно закрывшего двери и медленно потащившего удивленных произошедшим пассажиров к ожидавшему лайнеру.
– Разрешите… Позвольте… Можно пройти?.. – Невозмутимо прошла в заднюю часть салона. Разместила чемодан. Сняла куртку. Утомленно глянула вокруг. Надо почитать книгу и поспать. Впереди долгий утомительный перелет. И новая неизвестная жизнь…
Но в памяти всплыла картина разбитой головы Погромщика, которому не хватило каких-то сантиметров… И на его месте оказалась бы она… За что, почему?..
Рейсы в Париж сопровождались дегустациями французских сыров и белых вин. Авиакомпания не скупилась на угощения. Надегустировавшиеся пассажиры с удовольствием выбирали попробованные яства из каталога и покупали их прямо на борту самолета.
Анна безучастно отпила из бокала и закусила маленьким кусочком сыра. Прикрыла глаза в ожидании удовольствия от божественного вкуса. Фантазия нарисовала не менее приятную картину: серый поджарый кот с седыми усами, распластанный на закрывшейся перед его мордой стеклянной двери.
С облегчением сняв надоевший серый свитер в катышках, сложила его на коленях. Поколебавшись, аккуратно вынула из небольшой сумки сложенный вчетверо лист бумаги. Посмотрев на соседей и убедившись, что до нее по-прежнему никому нет дела, осторожно развернула письмо…
«Дорогая моя девочка!