Восхождение, не лишённое трудностей и опасностей, присущих этому восьмитысячнику, пояс смерти которого внезапно начинался непосредственно за пределами базового лагеря, на этот раз обошлось без фатальных смертей, хотя из группы, состоящей из двенадцати человек, начавших подъём, на вершину взошли всего трое.
Солнце уже стояло в зените, и мы, насладившись и видами, и своими эмоциями, последовательно запечатлели себя на фоне остальных пиков массива. Отдохнув, начали спуск по проложенной и укреплённой нами тропе.
Я спускался последним, снимая тропу, и ничто, как говорится, не предвещало… Как вдруг я почувствовал едва ощутимую вибрацию. Не такую, как при землетрясении или сходе лавины, а медленную и тягучую, с плывущим вокруг воздухом и замершими звуками, и вызвавшую у меня приступ лёгкой тошноты, а затем и панического страха. Так обычно бывает на нижнем пределе выносливости организма, готовящегося терять сознание.
Я нашёл глазами своих спутников, как ни в чём не бывало продолжавших спуск. В глазах, однако, не темнело, показатели организма, по ощущениям, были в относительной и, приличествующей случаю, норме, поэтому я принял решение спускаться быстрее, и… Нет, всё же, но.
Но, как водится в таких случаях – внезапно массивный и, казавшийся до этого вполне надёжным, снежный мост над узкой трещиной, на который я в тот момент ступил, вздыбившись волной, начал подо мной стремительно проваливаться, образуя крутящуюся воронку.
Довершил картину происходящего лопнувший строп, который в месте разрыва вибрировал и продолжал распускаться.
Я же, как заворожённый, не мог оторвать от него взгляд.
Локация:
Планета Colibris _ пик Origo Deorum
Макс
Далёкое эхо донесло до меня звуки, похожие на человеческие голоса. Ищут, это хорошо. И можно не волноваться – такого размера щель не заметить сложно. И расселина, если вначале снегом и была скрыта – то сейчас вся на виду. Да и трос с оборванным стропом тоже должен остаться на месте… Вверху, прямо над расселиной, мелькнула какая-то тень. Вот и спасатели подоспели, дроны подняли…
Снова подняв руку, я стал сжимать и разжимать кисть, с удовлетворением отметив, что подвижность кисти и пальцев практически восстановилась, когда вдруг заметил нечто, как мне показалось, совершенно несвойственное привычной картине: фаланги пальцев были действительно длиннее, как и ногтевые пластины; кисть более тонкая, и на пальцах не было ни единого волоска. Перевернул руку ладонью к глазам: папиллярный узор на ладони тоже отличается от привычного. Кроме того, он был немного сглажен, как если бы от рукояти какого-либо холодного оружия, часто применяемого.