– Подрастешь – поймешь, – успокоился я и продолжил жевать бекон.
Даня насупился, в столовую вошла мама:
– Что у вас тут происходит? – мягко произнесла она, разглаживая свое выходное платье.
– Саша не хочет рассказывать, почему он постоянно улыбается и ведет себя как придурок! – завопил Данька и ударил по столу своим крохотным кулачком.
– Ну, на это есть свои причины, он расскажет, как придет время, – усмехнулась мама, погладив Даню по голове.
«Она все понимает… Она все понимает… Я спалился…» – крутилось у меня в голове.
Чтобы не вызывать лишних подозрений, я откашлялся и решил «разрядить» обстановку:
– Данька, не пора ли тебе прекратить лезть не в свое дело и вести себя как идиот! Лучше кашу доедай! – засмеялся я и отвесил ему смачный подзатыльник.
Брат сразу же взбесился и стал нападать на меня. Началась шуточная потасовка. Я смеялся и смеялся, пока мой завтрак не оказался прямо на моей футболке.
Я судорожно побежал ее менять.
– Ну вот, теперь новую гладить! Даня, ты – идиот!
– Зачем тебе ее гладить, все равно во дворе гуляешь, – пожал плечами Данька.
Я промолчал. Мама засмеялась. Похоже, я только усугубил ситуацию…
***
В ванной комнате я задумался о своих чувствах, со мной никогда такого не случалось. Всю жизнь я думал, что богатые девчонки глупые и напыщенные, а те, что из простых, доступные и вульгарные, либо серые и слишком покладистые.
Ева была другая. Она могла вести светские беседы обо всем и ни о чем, обсуждать зарубежных художников и композиторов, а через час нацепить на себя пацанское худи и пойти лазать по гаражам.
Возможно, она мне просто казалась другой, потому что я влюбился в нее, сам того не понимая.
Я оценил свой рельеф и бицепс – безупречно! Я пользовался популярностью среди сверстниц. Плохой парень в кожаной куртке, с бешеным взглядом. Спортсмен, но жесткий хулиган и раздолбай. Не знаю, что они во мне находили, но я был буквально «облеплен» девчонками, еще один интересный факт, – Ева всегда держалась в стороне, даже когда мы с ней тесно общались.
Девушкам нравилось во мне все: и то, что я блондин, и то, что я имею крепкий пресс, что я душа компании, что покуриваю за школой и прогуливаю уроки.
Однако они многого обо мне не знали: я знатно врал и вешал лапшу на уши. Думаю, они принимали данное качество за такое явление, как «подвешенный язык». Также я дорожил своей репутацией больше всего на свете и ни на что бы ее не променял. Факт номер два: Ева всегда видела, когда я вру, поэтому я редко от нее что-то скрывал.