– Проходи, – донеслось до вулкана от окна.
Зейн увидел сидящего в кресле Лакрида. Мужчина будто постарел, устало опираясь на высокую спинку. От того уверенного хозяина Адмара не осталось и следа. Дед смотрел в окно, ожидая, пока Зейн приблизится к столу. Когда вулкан сделал несколько шагов, кресло деда повернулось к нему.
– Эти бумаги – результат тестов ДНК – подтвердили твои слова, – сразу начал Лакрид. – Ты сын Диметры и мой внук.
Зейн не знал, как реагировать и чего ждать. Вулкан уже почти смирился с мыслью, что станет бойцом Адмар. А теперь что?
– Ты мой наследник, Зейнавункан, – ответил Лакрид на невысказанный вопрос внука. – Отныне твоя фамилия Кохилас.
Разговор с дедом шел тяжело. Мужчины часто молчали, так как Зейн не был особенно общителен. Лакрид стремился больше узнать о жизни внука и судьбе дочери, но вулкан отвечал односложно, словно не понимая, что именно ждет от него дед.
Мужчины расположились в креслах перед смотровым окном. Вид на корабль, будто плывущий среди звезд, был завораживающим. Зейн сидел в кресле – на самом мягком, что было в его жизни – и смотрел на кувшин с водой, спокойно стоящий перед ним на столике. Вот так просто, целый кувшин чистой воды, никем не охраняемый. В какой-то момент вулкан подумал, что это ловушка и как только он коснется его, сразу выбежит стража, чтобы отнять эту драгоценность. Но Лакрид предложил Зейну другой напиток.
– Что ты знаешь о Центральной станции? – вдруг спросил олимпиец, разливая бледно-фиолетовую жидкость в прозрачные сосуды поменьше и подавая один из них внуку.
– Ничего, – пожал плечами вулкан, принимая бокал и настороженно глядя на деда.
Олимпиец спокойно отпил из своего бокала, и Зейн повторил за ним. Вкус был странным, непривычным, но приятным. Этот напиток стал еще одним открытием в жизни вулкана за сегодня.
– Центральная станция – это главный пункт управления всей корпорацией Кохилас, – тихо произнес Лакрид. – Как мой наследник, ты должен разбираться во всех тонкостях бизнеса, которым станешь управлять после моей смерти. Видят Боги, она уже не за горами. Я болен, внук, так что учись быстро.
Зейн нахмурился. Эта мысль раньше не приходила в его голову. Вулкан никогда не позволял себе загадывать дальше, чем освобождение из шахты. Перспектива управлять чем-то большим, чем своя жизнь, была непривычной.