– Узнал меня? – первым делом ухмыльнулся пришелец, ухарски мне подмигнув. – Ты ведь начитанный человек.
– Да, я узнал. Ты, как говорят, та сила, что хочет зла, но совершает благо.
Он кивнул.
– Верно.
– Значит, ты Мефистофель? Воланд? Падший ангел? Сатана? Лукавый? Нечистый?
– Фу, не люблю последних определений. Как в деревне, право: «лукавый», «нечистый»…
– На какие же прозвища ты любишь откликаться?
– Воланд и Мефистофель придумано неплохо. Но ведь это я им имена подсказал.
– «Им»? Кому? Авторам? Булгакову и Гёте?
– Конечно.
– Вы общались?
– А ты сам подумай: осилили бы они такие огромные да умные и яркие кирпичи – без моей-то помощи?
– А зачем ты явился ко мне? Я ведь романов не пишу. Поэм – тем более.
– А как ты думаешь, зачем?
– Тебе нужна моя бессмертная душа.
– Верно.
– На каких условиях?
– Да ты ведь только что слюнки на молоденьких протестанток пускал. Мечтал, как бы им вдуть – обеим. И совершенно верно прикинул, что в старом твоем теле, дряблом и скукоженном, тебе ничего не светит. А вот был бы ты молодым, сильным и глупым – запросто бы и их уестествил, и еще десяток иных девиц. Думал об этом, а, Семен Иваныч?
– Допустим, думал.
– Вот я и пришел к тебе предложить сделку.
– Какую же?
– Что я тебе хочу сказать? Дьявольщина идет в ногу со временем, и всего вот этого: огня, дыма, кровавой подписи – этой средневековой чепухи больше нет. Если уж люди додумались свои земные договора на расстоянии электронной подписью скреплять, то инфернальные силы даже и текст соглашения больше на бумаге не печатают, достаточно пожатия рук, и все готово.
– А суть, суть-то контракта в чем?
– Вот слушай. Художественные произведения, в исполнении того же Гёте или Булгакова, живописуют процесс совсем не так, намеренно воду мутят и придумывают занимательные, но несуществующие подробности. А все почему? А все потому, что к договору, со мной заключаемому, прилагается секретный протокол, который оглашению ни при каких условиях не подлежит. И даже существует пожелание с нашей стороны пакт сей всячески, как называется в определенных сферах на Земле (близких к нам, впрочем, – оборонных и чекистских), «легендировать». То есть сущность его по возможности для простого люда туманить – что граждане, решившиеся описать его, с успехом и делали. Ну помилуйте, какой там домик, увитый виноградом, и бесконечная жизнь с полюбовницей! Какая там погоня за Прекрасной Еленой! Нет, нет, все обстоит совсем не так.