В тот вечер с неба капала теплая морось – частое явление в конце весны. Такое же частое, как и пение птиц за окном утром в такое время. Как и в последние дни, в этот раз с утра до самого заката на небосводе висело яркое солнце, но после его захода на его смену пришли не луна со звездами, а тучи, вновь опечаленные, тут же начинающие плакать, проливая свои слезы на землю. На улице было свежо: пахло вчерашней грозой, травой и чем-то еще, а еще и дул прохладный ветерок, заставляя кроны деревьев шелестеть.
На белые волосы невесть откуда взявшегося на крыше многоэтажки парня оседает морось, отчего они тут же намокают и липнут к лицу. Тот будто бы не замечает этого, лишь изредка проводит костлявой рукой по прядям, зачесывает их назад. Юноша медленным шагом шагает к краю крыши и опускается рядом с девушкой, которая даже не смотрит на него. Она, прикрываясь зонтом от назойливого дождя, сидит на краю крыши, глядит куда-то вдаль, изредка болтая одной ногой в воздухе. Там, внизу, мало что можно разглядеть, и что будет, если туда упасть? Жаль, что подростков мало волнует эта мысль.
– Ты сегодня задержался, Юн, – говорит та и вдыхает влажного, но такого свежего воздуха.
Тот, кого назвали Юном, лишь хмыкает тихо и протягивает девушке банку с холодным зеленым чаем. Последняя тут же открывает ее с щелчком и отпивает первый глоток. Юноша же вытаскивает из кармана джинсов пачку сигарет и поджигает одну из никотиновых палочек какой-то дешевой зажигалкой. Украшенная какими-то старыми наклейками, она выглядит убого, но от нее требуется лишь огонь, а с этим она справляется хорошо. Первая затяжка – белый дым покидает легкие.
– А ты, я смотрю, сегодня рано притопала, Мелисса, – усмехается Юн и смотрит на небо, вновь затягиваясь. Он потягивается, и позвоночник неприятно хрустит.