Я попросил его уйти, а он в лицо мне рассмеялся.
Я попросил его спасти меня и дружбу,
чтобы я мог жить с верою в любовь!
Он сделал вид, будто бы глухой,
потом сказал, что будет за свою любовь сражаться.
Без неё ему тоже этот мир не мил,
а слёзы капали упрямо,
хоть я твердил им не идти.
И мне казалось, будто весь мир со мной скорбит
Потому что я не нашел в тебе ответа
На судорожную молитву моей души!-
Крозельдор дочитал и уставился на Эммоен. Так пристально! И с такой болью, Что она покраснев отвернулась. Тем временем Гаан тоже что-то писал в тетрадке. Он поднял руку:
–«Можно мне, профессор?»
–«Да, конечно».
Котвельт начал читать, смотря пронзительно на бывшего товарища.
Что он не делал – делал невпопад – читал стихи, любил и верил.
Сковала разум его страсть и стала навожденьем злым. Теперь она лишь в нём горит,
Словно проклятье, здравый разум победив.
Он стал совсем другим? День ему показался, словно ночь
Улыбки друзей – усмешкой злой врагов.
Кто же мог знать, Ччто такой бывает обратной стороной любовь!-
Пока он читал, его бывший товарищ все больше белел, кусая губы. В конце он не выдержал и выбежал из аудитории, громко хлопнув дверью.
–«Понятно, кому были посвящены эти стихи», – сказал в задумчивости профессор, смотря на захлопнувшуюся с громким стуком дверь.
Пути бывших друзей теперь пересекались тлько в подвале Кварелла Ноя. Их тянули загадки таинственных находок, но цели у них были абсолютно разные. Гаан хотел сделать людей сильнее. Его же товарищ мечтал добиться власти, чтобы через нее добиться взаимности Эммоен. Черная злоба все больше и больше поглощала его душу. Тьма все сильней сжимала его разум, выжигая все светлое в его душе мрачным огнем безумия. Крозельдор шёл по коридору. Навстречу ему шла она – предмет его безумной страсти. Он оглянулся по сторонам – никого вокруг не было. Ничего не говоря, он вложил листок бумаги ей в руку. Там были последние стихи, которые он написал ей:
“Опять во власти пустоты парю на ее черных крыльях.
Зачем, разбив мои мечты, ты выбрала его?
Ведь мне была ты дороже жизни!
И все, что было связано с тобой.
Мне было звезою путеводной!
К которой невозможно прикоснуться!
Ведь она безумно высока!
И так безумно благородна.
Но оказалось лишь манила и звала за горизонты несбыточного.
Что совсем не греет и за собой ведёт в пропасть, где любовь лишь бред!