Сония украдкой наблюдала за тем, как многозначительно переглядывались её дети, и думала, что в Академии, далеко от дома, крепкая дружба послужила бы Лизе и Фреду хорошим подспорьем. Если бы только это было возможным… Отец прав: ну как сейчас сказать дочери? Как накануне выпускного школьного экзамена объявить полной надежд девчонке, что никакой Академии или Университета в её жизни не случится? Что украдкой, по-тихому, приезжали сваты, и судьба её, и будущий муж уже ждут по ту сторону реки, в большом и просторном доме. Вот отпразднует выпускной в день Великого солнца, получит свой законный школьный диплом юного мистика, а уж потом уберёт его на дно сундука, под платья и расшитые узорами рубашки, чтобы никогда больше не доставать на свет. И с магией придётся распрощаться навсегда, а в Заречье, где магов не рождалось от начала времён, ей будет легче всё позабыть и смириться.
Женщина тайком прикусила губы изнутри. Лиза хотя и выросла молчаливой скромницей, но такую выходку родителям и за всю жизнь не простит, уже и теперь это ясно. Чувствует дочка свой дар, дурманит он ей кровь и разум, а потому не может она понять, что давать этому дару дорогу никак нельзя. Беда выйдет. Одно дело девчонкой бегать с заговорённым камнем на шее, и совсем другое – попасть в Академию, где каждый ученик под надзором магистров и профессоров. Да и люди из Ордена наведываются в аудитории с проверками: нет ли нарушений, запрещённых учебников, не просочился ли в преподавательский состав кто-нибудь из преданной забвению Гильдии призывателей теней в поисках новых адептов…
И надо же было случиться такому, что в тот самый год, когда у Лизы проснулся дар, Инквизиция представила народу своё новое изобретение – миралит. Сония даже задумываться боялась, из чего искатели научились извлекать этот материал, как готовили его в своей Железной крепости и на ком испытывали. Результат был прост: особый состав при ношении его в виде браслетов, ошейника или пояса на голом теле воздействовал на ту составляющую крови, что отвечала за магический дар. Творить заклинания становилось невозможным, и постепенно человек отвыкал от растворённой в крови силы и уже ничем не отличался от обычных граждан. Дело оставалось за малым – никогда не снимать с себя блокирующее дар устройство.