– Привет, Ань.
– Вам плохо? Вы белый.
Насколько же в точку попал этот незамысловатый детский вопрос. Как-то он чувствовал себя нехорошо, действительно. Вряд ли чьей-то психике может пойти на пользу периодическое соучастие в убийствах, пусть и косвенное. Косвенное? Да кого он обманывает? Самое прямое, с какой стороны не пытайся смотреть. Убийство есть убийство, нажимаешь ты на курок, закапываешь труп или стоишь на стреме. Все остальное – лишь та степень вины, которую ты готов на себя принять. Которую ты готов вынести и оправдать, если нуждаешься в этом. Свой якорь Даниль нашел, им являлось общее благо, но предел прочности был у каждой вещи и каждого существа. Поняв, что задумался и затянул с ответом, Даниль с натугой выдавил довольно неубедительную улыбку.
– Да нет, Ань, не выспался просто, зачитался, поздно лег.
Ну да, нужно повторить это еще тремя способами, и тогда этот разговор будет вообще ни капли не странным.
– А книжка интересная? А как называется?
Да что же ты будешь делать? Даниль, продолжая мысленно, да и не мысленно тоже обливаться потом, едва не начал нервно прищелкивать пальцами, визуализируя процесс придумывания названия книжки. Как же все-таки легко это дается Андрею – врать, глядя людям любого пола и возраста прямо в глаза. Хорошо это или плохо? Во всяком случае, полезно. Ему бы сейчас пригодилось. Почему за все годы, проведенные рядом с напарником, Даниль так и не смог впитать в себя его образ мыслей, научиться этому? Может потому, что восхищался им и не понимал его в равной степени? Трудно учиться тому, что не можешь проанализировать. Трудно анализировать то, о чем не спрашиваешь. Трудно спрашивать, когда боишься не соответствовать.
– «На странных волнах», про пиратов. Тебе такое еще рано. Слушай, мне тут нужно за солнышком присмотреть, давай, если захочешь, забегай вечером поговорим о книжках, хорошо? А лучше завтра.
Даниль не стал дожидаться новых вопросов, ласково потрепал девочку по волосам и, решительно обогнув ее, быстрым шагом направился к высокому голубому куполу Центра, надеясь, что Аня удовлетворила свое детское любопытство и как минимум до вечера забудет о его обещании, а лучше вообще забудет. Ну не умел он общаться с детьми, и не очень хотел учиться. Даже замечал, что говорит с ними иначе. Андрей периодически делал комментарии по поводу того, что при его уровне интеллекта, речь Даниля слишком пересыпана грубыми сокращениями и просторечиями. Что же, возможно, Данилю стоило стать воспитателем, ведь при детях он автоматически начинал говорить почти литературным слогом по сравнению с обычным своим уровнем. Впрочем, ни ему, ни окружающим это, кажется, не мешало.