Думал ли об этом Даниль, когда давным-давно представлял, как рушится старый мир, на обломках которого в его фантазиях вырастал новый, лишенный ошибок прошлого? Конечно, нет. В мечтах все выглядело гораздо проще, в них не приходилось переживать ужасные лишения Исхода, которые они все годами безуспешно пытались загнать как можно глубже в прошлое, старательно делая вид, что это происходило не с ними. Не приходилось терять родных, участвовать в убийствах ради того, чтобы выжить, идти на сделку со своей совестью ради того, что он считал высшим благом.
Проводив детей взглядом, Даниль снова повернулся к дороге, заметив идущего по тротуару Александра Петровича, крепкого мужчину на вид лет сорока, одного из выборщиков, члена поселкового Совета и бывшего профессора физики. Даниль, который тоже входил в состав выборщиков Совета, часто общался с ним по многим вопросам, касавшимся функционирования их общины, и поэтому поднял руку, помахав ему, получив в ответ такой же приветственный взмах и легкую усталую улыбку. Наверное, мыслями Александр находился уже весь в завтрашнем Совете, втором за этот месяц. Да, ему, с его то взглядами, придется завтра как следует пропотеть, когда Андрей начнет вторую часть своего доклада. Вспомнив об этом, Даниль невольно почесал за ухом, в том месте, где под кожей находился чип.
В голове Даниля пробежала мысль о том, как на самом деле он мало общается с другими соседями. Нет, конечно, он знал всех по именам, как Александра или Антонину, даже по фамилии и отчеству. У большинства помнил их профессии, по крайней мере, у тех, кто обладал действительно полезными для Поселка. Здоровался, улыбался им, читал доклады на Совете, писал статьи по их с Андреем исследованиям на форуме, но с кем из них он реально общался? Выборщики, включая его самого и Андрея, но это больше из-за обязанностей, чем из желания. Ирина, жена Андрея, изредка Людмила, помощница Иры. Динар, в прошлом бывший программистом и поэтому периодически помогавший им с новым функционалом Центра, который удавалось отрыть и запустить в работу. Кто еще? Да, в общем, все.
Пустые фразы на общих собраниях да натужные разговоры во время случайных встреч в счет не шли, это просто маскировка под социальное существо, которым он не являлся до Исхода и которым не стал после Прибытия. Нормально ли это? То, что он не слишком изменился после всего пережитого? После тех событий, которые должны были сплотить его с другими выжившими, заставить открыться им. Но многие ли другие изменились? Или, если подумать над этим чуть глубже обычного, все здесь старательно играют свои новые роли, лишь бы затереть травматические воспоминания, дистанцироваться от них с помощью новой жизни, благоустроенной, сытой и спокойной. Откуда ему знать? Ведь он почти ни с кем не общается, как только что осознал.