– Успокойся, Пальмовский! – Она пыталась вырваться из жесткой хватки, отворачивалась. Он мог бы поверить в искренность, если бы не ощущал, как дрожит ее тело от каждого нечаянного прикосновения.
И это было не отвращение, Виктор знал точно.
– Не могу успокоиться. Думал, увижу тебя – все пройдет. А нет, видишь – не проходит.
– Убери от меня руки, я сказала!
– Тоже не могу.
Когда-то Але нравилась его наглость и легкое хамство. Она любила, когда он тянулся к ней, несмотря на правила, этикет, приличия. Хотел – обнимал. Хотел – целовал. В любое время, в любом месте.
– Пальмовский, не будь уродом! Не пользуйся тем, что я сейчас не могу заорать… – Она шептала горячо, с откровенной злостью. Но эффект был совсем другой: Виктор тянулся к ней еще больше.
– Ты тоже от меня зависишь, Аля. Не спорь. Зачем себя обманывать?
– Мою зависимость зовут Настей. Других у меня нет. А теперь отпусти!
– Сначала поцелую. А потом – хоть убивай.
У него никогда слова не расходились с делом. Не стал дожидаться разрешения, легко прикоснулся к губам. Думал, что получится тормознуть вовремя. Ошибся…
Аля отталкивала его руками, но сама тянулась навстречу. Дышала неровно, тряслась, как осиновый лист на ветру, а ртом прильнула к его рту, ответила. Сначала еле ощутимо, а потом все более жадно и требовательно.
Невыносимо было чувствовать, как она дрожит. Пришлось опустить руки на ее плечи, пройтись по спине одной, второй – придержать за затылок. Вспомнить, как это здорово – стягивать резинку с волос, зарываться пальцами в шелковую волну… Он почти урчал от удовольствия, слышал, как она в ответ выдыхает коротко, пьянел и сатанел от желания усадить ее на что-то устойчивое, чтобы не бояться, что вместе рухнут.
– Мамочка? – Тихий голосок из-за спины.
Пальмовский замер. Так он еще ни разу не попадал.
– Мамочка, я хочу попить. Я звала, а ты не слышала…
Он осторожно оглянулся. Аля в его объятиях, кажется, тихо умирала. Только глаза еще жили, исходя ненавистью.
Маленькая принцесса, у которой даже пижама была усыпана какими-то розовыми единорогами, медвежатами и ромашками, сонно терла глаза, щурилась от яркого света.
Если включить суперспособности и разлететься по разным концам кухни, она еще могла ничего не заметить. Жаль, что таких способностей не было ни у Виктора, ни у Али.