Уолл-стрит Рид.
На самом деле здесь нечему удивляться. Рид назначил дату и время, отталкиваясь от встречи где-то в этом районе. Совершенно ясно, что она связана с его крутой работой. И все же я поражена его видом, и Рид будто бы знает об этом. Приветственно кивнув, он останавливается и несколько мгновений просто стоит перед скульптурой застывшего с серьезным видом портного.
Я сжала листок со списком с такой силой, что он почти сложился пополам.
– Тонкая работа, правда? – наконец говорю я, вставая рядом с ним. – Ты первый раз его видишь?
– Нет. – Он смотрит на меня, затем поворачивает голову в сторону Седьмой авеню. – Я был в свадебном салоне здесь неподалеку.
Он сказал это без какого-либо злого умысла, но вокруг нас повисла неловкость. Возможно, все на километр вокруг сморщились, уловив ее в воздухе.
– Точно, – говорю я, молясь, чтобы мое лицо не выглядело сейчас как смайлик с пугающе лживой улыбкой. – В этом районе много свадебных салонов и магазины одежды. – Я вспоминаю, насколько странно наше соглашение да и то, что мы вообще общаемся. Часть меня тут же хочет сбежать и забыть обо всем этом.
Вдруг меня толкнул проходящий мимо человек из толпы туристов, уставившихся в свои телефоны, и я по инерции врезалась в Рида, а он придержал меня за локоть и бросил в сторону прохожего:
– Придурок, смотри на дорогу! – Уверена, мужчина его не услышал, но неожиданность самой фразы вырывает меня из угнетающих размышлений.
– Вау… – говорю я, вытаращив глаза. – Ты назвал того дядьку придурком!
Румянец, которого я так ждала тем вечером в магазине, теперь слабо, но все же проступил на внешнем своде скул Рида.
– В смысле, я не ожидала услышать от тебя слово «придурок». – Он недоверчиво хмурит бровь, и я поясняю: – Я думала, твои ругательства будут… не знаю. «Подлец», «недомерок». Старомодные такие.
– Почему это? – Его тон все еще равнодушный, но в глазах мелькает интерес, а рука все еще держит меня за локоть, который, по-видимому, стал моей новой эрогенной зоной.
Я пожимаю плечами, убирая его руку. Наверное, не стоит упоминать «Антологию драмы».
– Ты прозвучал как настоящий ньюйоркец.
Мышцы его челюсти дрогнули.
– Ты говорила, здесь много чего можно посмотреть.
– Да, точно! – слишком радостно восклицаю я и даю ему листок, уже без лишней радости. Нахмурив брови, он рассматривает его.