На деревянном сарае, по виду – времен триумфального шествия советской власти, красовалась вывеска
«МАГАЗИН»
И под ней дополнительно небольшая табличка информативного характера:
«Вас обслужат с… до…»
Без цифр, без намека на них – даже следов не осталось. По факту, дополнение казалось лишним.
Дверь в сарай, однако, оказалась открыта, и перед ней врастала в почву толпа ожидающих мужиков. За их спинами, Нетрой видел в проеме двери, две продавщицы, лязгая зубами, отмахивались от мух. Глаза их, неутоленные, светились в полумраке мстительными огнями.
Мужики желали, чтобы их обслужили от и до, но встречного желания и интереса не понимали.
– Чего ждем? – проходя, поинтересовался Феликс у крайнего мужичка.
– Пива, чего ж еще ждать-то? – удивился мужичек.
– А чего его ждать? – удивился встречно Нетрой. – Пиво, оно и есть пиво!
– А у нас – так! Ждать приходится! Мужичек обернулся к Феликсу и с удивлением на него воззрился, мол, что это за непонятный и непонятливый прохожий? Кепочка на сторону, папироска в углу рта – типаж, определил сетератор. – К трем часам только и привозят. Подтверждая слова, завсегдатай магазина взмахнул левой рукой, тогда стало заметно, что на ней не хватает трех пальцев, от мизинца до среднего, отчего рука была похожа на плохо выкованные клещи.
– Руку ты что, под паровоз сунул? – автоматически полюбопытствовал Нетрой.
Мужичек, запрокинув голову, как-то странно захихикал, открывая рот и растягивая губы накриво, поскольку в одном его углу продолжал удерживать папиросу. В разверзшейся воронке мелькнули всего два желтых зуба, один вверху, и один внизу.
– Аха, аха, и-и-и! – выдал мужик индюшиную трель. И закашлялся, надсадно, с посвистами.
Тут Феликс понял, что зря он этого, коцнутого, зацепил, не стоило. Товарищи двузубого и двупалого тоже обратили внимание на его странные смешки и, повернувшись, стали исподволь обходить писателя с боков, обхватывать. Вдобавок, он увидел, как высокий рыжий парень, явный предводитель местной пивной торсиды, тоже внимательно и хмуро на него поглядывал. Главное что – продолжительно, явно концентрируясь мыслями. Феликс подумал, что в такой ситуации и железный прут ему не очень поможет, его просто уронят и затопчут всей толпой.
– Ну, ты это, прости, – сказал он мужичку и умиротворяюще похлопал того по плечу. – Я спросил не подумавши… Прости! И, повернувшись, избегая окружения, быстро зашагал прочь. Еще долго он ощущал спиной враждебные взгляды. Но никто не кричал вслед, не пытался догнать – и то хорошо. Что за народ такой, думал он, злобный? Не пошути уже! Для обретения былой уверенности и регуляции расположения духа, он вытащил стержень из подмышки, похлопал им по ладони и положил на плечо, как дубину. Так-то лучше, подумал, расправляя плечи, как крылья.