– И что он? – Интересуюсь я.
– Хочет домой, играть в компьютер. На прогулке ему скучно, – сокрушается Алина, – Ладно, собирайся! Отбой!
***
Нетерпеливый звук клаксона под окном звучит одновременно с новым телефонным звонком.
– Выбегаю, – рапортую я подруге, прыгая по прихожей на одной, обутой, ноге, одновременно удерживая плечом телефон и зубами ключи от квартиры, потому что во второй руке второй кроссовок, только что добытый мной из-под шкафа, куда его спрятала кошка.
– Давай-давай! – торопит Алина.
Раза три ещё вернувшись в комнату, где я оставила сначала очки, потом кошелек и наконец, пока бегала за кошельком, ключи, я покидаю-таки квартиру.
У подъезда блестит Алинкин «Микра». Бабушки на лавочке навострили ушки, поджидая того за кем прикатилась незнакомая машина, но им сегодня не повезло, новой сплетне не быть.
На заднем сиденье, уткнувшись в планшет, грустит восьмилетний Вовка.
– Привет, мужик! – здороваюсь я с ним.
Сын подруги, не отрываясь от чёрного зеркала, поднимает вверх растопыренную лапку, вероятно, в знак приветствия.
– Вова, помнишь, о чём мы договаривались? – Алина делает серьёзное лицо в зеркало заднего вида, – Нужно здороваться.
Вовка бросает исподлобья взгляд, в котором читается вся безысходность бытия. Почёсывает упрямый вихор на круглой русой головёнке, вздыхает, и сдаётся.
– Привет, – тянет он.
И добавляет себе под нос:
– Вот выдумали тоже, здороваться! Зачем? И так же видно, что человек пришёл.
Я вынуждена признать, что логика в его словах железобетонная.
***
Прослонявшись по парку часа полтора, изрядно замерзнув на ещё прохладном апрельском ветру и посадив батарею на планшете, наша компания отправляется в зоопарк.