Он был на голову ниже. Я, пристав, просто долбанул его головой.
Геюшев, задев железный поднос и с шумом уронив его, бросился на помощь. Чуточку развернувшись, я легко встретил его апперкотом в челюсть, разумеется, обоими кулаками, скрепленными воедино наручниками. Он упал, как подкошенный рядом с Пузатым. После я с каким-то остервенением начал топтать их как вредных насекомых.
Не знаю, почему я забыл про Тихого. Может, впал в состояние аффекта? Вдруг что-то вспыхнуло в голове. От болевого шока в глазах потемнело. Это он долбанул мне по башке сзади чем-то тяжелым, наверно графином. Думаю, тоже стесняясь…
Я потерял сознание…
Глава VII
…Оно возвращалось из черного безмолвия, в котором я продолжительное время находился, промежутками. Помню Пузатого, наклонившегося и непрерывно что-то орущего и матерившегося. Иногда он шлепал меня по щеке, то ли пытаясь привести в чувство, то ли нанося побои. В комнате с грязным низким потолком, где я лежал, тусклый свет от единственной лампы, торчащей, кажется, аж перед моим носом, освещал темные пятна под глазами окосевшего от злости гнома и белый пластырь на его переносице.
Помню мужчину в белом халате, пытавшего оттолкнуть Пузатого и “ржавый” скрип железной койки. Этот звук не прекращался даже когда я проваливался в бездну.
Однажды открыв глаза, я увидел отца. Он был заметно похудевший, но не в том жутком состоянии, в котором я увидел его в больнице.
“Отец, ты выздоровел! Неужели ты выздоровел!..” – от радости я прослезился. – “Ты знаешь, отец, Джулия умерла. Я… не уберег ее.
– Знаю… Это тело мое умерло, дух следовал везде за тобой…” – он вздохнул.
“– А где мама, отец? Кто… стоит за тобой?..“ – я попытался приподняться. – “– Артур!..“
Я в страхе промолвил и вновь отключился…
Опять Пузатый! Странно, что не орет, а в каком-то замешательстве.
Кто эти люди вокруг?
Вой сирены… И Расулов здесь! Неужели и его?..
Образы плавно растворились в сознании…
Очнулся я уже не в серой и облезлой комнате. Не было Пузатого, и койка не скрипела.
Койки вообще не было. Я лежал в белой, чистой постели и на нормальной кровати. И спина уже не сгибалась в дуге над ржавой железной сеткой под собственной тяжестью.
Женщина в белом вводила препарат в капельницу. Заметив, что я очнулся, она вежливо улыбнулась.
– Где… я?..
Впервые с того момента как долбанули мне по балде, я услышал собственный голос. Вернее, шепот. Голова все еще гудела, впрочем, не так сильно, как в той грязной комнате с Пузатым.