Роза всплеснула руками:
– Да что ты, бабушка? Разве вы с дедулей постареете? Ты у меня еще молодая и красивая.
Мириам Иосифовна погладила ее по голове.
– Хочу дожить до правнуков, – призналась она.
– И доживешь, – горячо сказала девушка. – Обязательно доживешь. Увидишь свою правнучку, которую я назову так же, как тебя, – Мириам.
– Ты моя хорошая, – растрогалась пожилая женщина и бросила взгляд на дочь и невестку. Они горячо обсуждали знакомую портниху, тоже крымчачку, которая шила прекрасные вещи и считалась самой модной в Севастополе. Потом черные глубокие глаза пробежались по столу. Мужчины уже доедали последние куски горячего.
– Роза, Сара, Хая, убирайте тарелки, – скомандовала она. – Пора пить чай.
– А верно, пора, – Яков Захарович взглянул на старые часы с кукушкой, висевшие на стене. – Скоро пять. Когда за вами приедут? – спросил он Михаила, жившего с семьей под Симферополем в поселке Марьино. – Ты говорил, вас заберет грузовик.
– Заберет, – подтвердил сын. – Коля обещал к шести подрулить. Повезло мне, что он сегодня повез продукты в Севастополь. Мы все к нему и примкнули.
– Мириам, поторопись с чаем, – провозгласил дед.
Женщины гремели тарелками. Роза ставила сладкое на освободившиеся места. Яков Захарович подмигнул внучке.
– Твое курабье я попробую в первую очередь.
– Раньше тошеме? – удивилась Сара. – Папа, вы же всегда были неравнодушны к пирогу.
– Тошеме подождет, – старик хлопнул кулаком по столу. – Мне интересно, как готовит моя внучка.
Мириам Иосифовна уже спешила с пузатым чайником.
– Хая, быстрее расставляй чашки.
Бабушка лукаво улыбнулась.
– Я слышала, за тобой ухаживает еще один паренек, татарин, сын Зарифа. Мы очень давно знаем и эту семью – когда-то они жили в Бахчисарае.
Яков встрепенулся:
– Зариф? Помню, помню. Он не рассказывал о странных ученых, искавших в горах Золотую колыбель? Эти приятные господа неоднократно беседовали со мной. Их интересовали крымские легенды.
Девушка нервно передернулась и побледнела.
– Какая Золотая колыбель? Бабуля, не говори о нем. И ты, дед.
На лице старушки появилось беспокойство, и морщина на лбу стала еще глубже.
– Почему?
– Он гадкий человек, бабуля.
Мириам Иосифовна закивала.
– Ну, хорошо, родная, как хочешь… – Она прислушалась к разговору дочери и невестки. Они обсуждали родственников, живших в Карасубазаре.