– Добрый вечер, – кивнул он в их сторону.
– Ничего доброго в этом вечере, – проворчал Джек и отодвинулся, чтобы Сэм прошел в таунхаус. – Дьявол точно вышел на прогулку и натворил беды.
Сэм чуть было не фыркнул в ответ.
– Эй, а ты куда собрался?
Сэм посмотрел через плечо и увидел, что Генри схватил его молодого спутника за шкирку, препятствуя его проникновению в таунхаус.
Парень принялся извиваться, он гневно уставился на ночного стража.
– Я же привез сыщика? Хочу теперь плату, обещанную мистером Дрейком!
– Сколько мистер Дрейк тебе пообещал? – спросил Джек, шаря в своих карманах.
Лукавый блеск возник в глазах ребенка.
– Гинею.
Джек хмыкнул.
– Ты меня совсем тупоголовым считаешь? Либо скажешь правду, либо уйдешь ни с чем!
– Соверен.
– А я король Англии тогда. Еще одна попытка!
Ухмыльнувшись наглости парня, Сэм оставил двух стражей разбираться с озорником. Он шагал по длинному узкому холлу в сторону лестницы, его взгляд обводил черно-белую мраморную плитку и высокий потолок с декоративным молдингом из белого гипса. По центру висела люстра, дюжина ее свечей почти расплавилась и превратилась в короткие огрызки, а пламя от них прерывисто мерцало.
Наверху другой страж был размещен перед открытой дверью, его внимание было приковано к тому, что происходило в комнате. Когда Сэм подошел, стражник уставился на него. Не говоря ни слова, Сэм провел своей дубинкой перед носом молодого человека и прошел в комнату.
Сначала он почувствовал запах: вонь сырого мяса, которая говорила о недавней смерти.
Внутри было полдюжины мужчин. Сэм сразу же заметил Уильяма Дрейка. Не только потому, что он знал его уже почти двадцать лет. Но еще и потому, что он благодаря своему росту в 190 сантиметров возвышался над всеми остальными присутствовавшими.
– Дрейк, – поприветствовал его Сэм.
Ночной страж огляделся кругом.
– А, Келли. Не был уверен, что паренек найдет тебя. Сказал ему поискать в «Буром медведе» или «Поросенке и Парусе». Чертовски жестокое дело.
– Ну, таковы почти все убийства, – заметил Сэм, его внимание было уже приковано к жертве.
Она сидела на диване в греческом стиле, его плавные линии и извивающиеся ножки пользовались популярностью среди аристократов. Бархатная обивка была нежно-голубого цвета, как яйца дрозда, почти что сливающегося с цветом легкого шелкового платья с органзой. Грудь, обнаженная низким квадратным вырезом, выглядела так, будто была вся в татуировках: темные болезненные раны испещрили бледную кожу. Лиф был также разорван ножом, кровь жертвы запятнала изящный материал.