Хм.
– Извиняюсь, что вбежал, – отдышавшись, сказал я. – За мной какие-то люди гнались. С оружием. Я пройду через вас на улицу.
– Не пройдёшь, – задумчиво мотнул головой налысо обритый здоровяк и двинулся ко мне. – Гнались за тобой, говоришь?
Я инстинктивно сделал шаг назад: вид у мужиков был недобрый, очень уж неоднозначно они друг с другом переглядывались. Мне знаком этот взгляд. Взгляд уверенных в себе чоповцев, которые будут ловить наверняка.
Дверь – в шаге от меня. Но давать о себе знать людям в пальто очень не хотелось. Возможно, именно теперь, впервые за весь последний час, они полностью потеряли меня из виду. Может, до сих пор ищут в толпе кафетерия или разгуливают возле него. Открою дверь – и всё, я себя выдам.
– Он наш? – подозрительно спросил лысый у остальных.
– Не припомню, – ответил другой, тоже приближаясь. – Но лучше проверить.
Мне хватило секунды, чтобы всё понять. Что-то тут у мужиков нечисто, но есть ли у меня выбор? Главное, что улизнул от людей в пальто. Я уже сделал рывок вперёд, намереваясь проскользнуть мимо них в помещение. И почему-то даже не удивился, когда бугай заехал кулаком мне в лицо.
Опять тьма… Да сколько можно!
– Он живой вообще? Заканало ждать, когда выспится.
– Живой, живой. Евгенича позвали?
– Едет с Васьки. Шестёрок ореховских просвечивал. Скоро будет, короче.
Я чувствовал, что недавно кто-то облил меня ледяной водой, с волос до сих пор текло. Но самого момента обливания не помню, очнулся уже после. Приглушённо слышал разговоры. Сперва они казались частью сна, теперь же я начинал что-то понимать.
Сетчатый металлический стул. Одинокая лампочка, свисающая с потолка. Голые стены. Старый обшарпанный деревянный стол. И трое мужиков – двоих из них я встретил при входе, третий на вид более смышлёный. Свитер с надписью «Boys» даже мог бы придать ему вид интеллигента, но нет: взгляд хмурый и цепкий, чуть ниже уха – длинный шрам.
Меня даже не стали связывать. Не приковали к стулу, хотя тот сам по себе был жёстко вмонтирован в пол. Одного вида бугаёв было достаточно, чтобы понять очевидное: против них я не выстою даже с ножом, если вдруг решусь. Двое стояли, а тот, что со шрамом, сидел за столом.
– Зашевелился, – констатировал лысый, усердно жуя жвачку.
На столе стояла камера, направленная на меня. Большая, вытянутая, с длинным «глазком», подобным телескопу. Камеру включили: спереди горел красный огонек. По всем параметрам происходящее походило на допрос, но только ни разу не полицейский.