До вечера я обрабатывала полученные данные, но работы было так много, что пришлось перенести отчеты на утро. Выходило по записям, что Аркадий Геннадиевич попал на одну из геопатогенных зон, по которым, как ни странно, осуществлялась миграция с Севера на Юг и Восток древних ариев, предков индоевропейцев. Конечно, конкретные пути-дороги наших предков складывались стихийно, под гнётом естественных факторов в виде лесов, полей и рек. Короче, там, где можно было пройти. Походы по просторам Евразии растянулись на века, если не на тысячелетия. Разумеется, за это время и на таких огромных территориях они не могли не оставить многочисленных следов в виде материальных артефактов. Главное, и самое трудное, было эти факты найти. Но Аркадию Геннадиевичу повезло.
Сразу после завтрака, как только мы сели за разборку материалов, точно над лагерем раздался, можно сказать, нечеловеческий вопль, крик, рёв, распространяющийся крещендо во все стороны. Я, право, даже вздрогнула. Аркадий Геннадиевич поднял голову, с интересом прислушиваясь и пытаясь расшифровать содержание этих криков. Но не получилось, и мы решили пойти навстречу несущейся лавине, кричащей на всех известных языках, включая матерный (русская версия, разумеется). Но, кажется, Аркадий Геннадиевич уловил в этом шуме нечто содержательное, потому как резко перешёл на бег и, возглавив нашу встречную толпу, рванул в сторону раскопов. Я помчалась за ним.
Мы еле пробились сквозь ораву, окружившую раскоп. Я бы, конечно, не справилась с ней, но учитель шёл как ледокол «Ленин». Над раскрытой ямой народ стоял молча. Да и не мудрено. На огромной, не до конца расчищенной гранитной плите, стоял двухметровый мраморный ларец изумительно точной механической выделки. Именно ларец, а не саркофаг, не сундук, не ящик. Слишком он был воздушный, точёный, словно вырезанный из цельного куска горного хрусталя, только не прозрачного, а дымчатого, с внутренними туманными разводами. Не знаю, сколько мы стояли, разглядывая это чудо, но, наконец, профессор очнулся, и команды полились ниагарским водопадом. Ларец со всем бережением подняли на поверхность и установили на каменную площадку. Долго спорили, стоит ли открывать его здесь, или сразу отправлять в Челябинский университет. Особенно на эвакуации, но в Штаты, настаивал какой-то Джерри, заместитель руководителя американской экспедиции, то бишь профессора Солонца. Японец, второй заместитель профессора, осторожно предлагал саркофаг обмерить, сфотографировать, снять на видео, просканировать, взять образцы и соскобы…