– Сколько ты берешь?
– Что?
Странный взгляд такой у нее проскочил, можно подумать, испугалась. Вот только не надо целку из себя строить. Повторил:
– Сколько берешь за ночь?
***
Лену словно кипятком ошпарили.
От его слов в первый момент она даже растерялась, словно дух вышибли. А потом пришло это чувство. Знакомое уже, пережитое.
И сразу разлился спасительный холод.
– Извините, если вам ничего не нужно, я пойду.
Сумела выговорить спокойно, и голос не сорвался. Правда, руки пришлось спрятать, чтобы не было видно, как они дрожат. Повернулась, хотела уйти.
– Я сказал, стой! – Тихо, но прозвучало, как будто он кнутом щелкнул.
У Лены уже сердце начало выпрыгивать. Повернулась.
– Я сказал. Стой.
Повторил. Указал на диван рядом с собой.
– Сядь.
Лена с тоской взглянула на мужчин, топтавшихся в отдалении. На дальнем конце большой беседки было маленькое с двух сторон закрытое помещение, специально для персонала. Там топталось несколько человек. Телохранители. Шарафова, Мережкова. Никто даже не дернулся в их сторону.
Не помогут.
Худшие предположения сбылись. Оставалось только вести себя естественно и не показывать страха. И стало от всего этого так противно… Лена оглянулась в ту сторону и села на диван напротив. А он продолжал смотреть на нее тяжелым взглядом, все так же облокотившись на спинку. Потом подался вперед, а в глазах нехорошие огоньки:
– Чего ты ломаешься? Я хорошо заплачу.
Ощущение липкой ледяной грязи на коже. Отвернулась. Пусть говорит что хочет. Если ему приспичило выговориться, пусть говорит. Лишь бы…
– Смотри на меня!
Обернулась, непроизвольно отдернувшись от неожиданности. Слишком уж близко прозвучал этот короткий рык. Слишком! Перебор!
В его глазах и так уже было мало человеческого.
– Извините.
Резко поднялась, чтобы уйти.
***
Она выказывала строптивость и холодную неприязнь, а на него это почему-то действовало, как красная тряпка на быка. Получалось, он, как холуй какой-то, выпрашивал у нее слово, взгляд? Он?
Что она строит из себя? Обыкновенная продажная тварь.
Но тот голодный зверь, что сидел у Мережкова внутри, рычал, что она НЕ обыкновенная. Зверь хотел именно эту самку. Хотел немедленно.
Его подстегивало все. Темнота ночи и глухая дичь вокруг, ее холодность и видимое сопротивление, но гораздо больше – ее страх. А когда женщина дернулась в попытке сбежать, тормоза сорвало окончательно.