– Тебя кто-то обидел? – мужчина не стесняясь разглядывал меня, остановившись подольше на губах.
Я отрицательно мотнула головой. Сейчас мой поступок показался мне глупостью. Даже в подростковом возрасте я не смела выдавать подобных закидонов, а тут… Я ведь понимала, что отчим в любом случае выдаст меня замуж. В этом году или после окончания университета, но это случилось бы. Но все же, в двадцать три года было бы не так страшно уходить в чужую семью, как в восемнадцать. Наверное.
– Как тебя зовут? – он развернулся всем корпусом, а я почувствовала себя неловко.
– Мелита, – еле слышно ответила я. Румянец смущения от его взгляда защипал мне щеки.
– Так ты та самая дочь Таира? – мужчина словно вспомнил что-то. – Понятно, чего ты ревешь – жених не понравился?
Я с обидой подняла на него взгляд. Неужели отчим обсуждал меня со всеми своими деловыми партнерами?
– Ты – известный лакомый кусочек, – недобро улыбнулся мой собеседник. – Таир приложил немало усилий, чтобы найти тебе самого выгодного мужа. Только выгоду он искал лишь для себя.
В салоне на пару секунд воцарилось молчание, но затем мужчина продолжил:
– Меня зовут Маер Вирт, – он протянул мне руку, ладонью вверх, очевидно ожидая от меня ответного действия.
Скованным движением, я вложила свою руку в его ладонь, и она тут же потонула в ней.
– Очень приятно познакомиться с тобой, Мелита, – Маер прожигал меня взглядом, полным чего-то темного и опасного. – Скажи, а ты не планировала как-то избежать замужества? Или ты не имеешь голоса в семье?
Его слова неприятно задели меня. Хотя я, общаясь только со своими племянницами и двоюродными сестрами, не видела другого обращения отцов к своим дочерям.
– Я попросила отчима выдать меня замуж после того, как я окончу университет, – печально отвечала я. – Он согласился, но оказалось, что он был согласен только на бюджет.
– Куда ты хотела поступить? – Маер провел подушечкой большого пальца по тыльной стороне моей ладони, продолжая держать меня за руку.
– В Сингапурский, – у меня перехватывало дыхание от его подавляющей энергетики и прикосновений. Еще ни один мужчина, кроме отчима, не прикасался ко мне. Даже братья. И то, максимум что мог сделать отчим – подтолкнуть меня в спину, как сегодня – единственное тактильное проявление нежности ко мне с его стороны.