Именно поэтому я ненавидела людей. Ненавидела взрослых, ненавидела сверстников. Они все излучали только усмешку в мой адрес.
На долю секунды я поверила Майору, но и он хотел лишь опозорить меня перед всеми.
– Сафина, – внезапно прошептал Шахрам, и я машинально подняла глаза, уже влажные от подступивший злых слез. – Никто тебя здесь не обидит. Я не позволю. Я ведь твой друг. И я всегда готов встать на твою защиту.
Я сглотнула горечь от подавленной агрессии, а затем опустила глаза и очень тихо прочитала схему.
– Отлично, – громко похвалил меня Шахрам, чтобы все услышали. – Собралась и все сделала. Настоящий боец.
Шахрам сделал какую-то пометку в журнале группы, а затем громко заявил, что идёт проверять задания остальных. Больше за это время он на меня не взглянул, но я не чувствовала себя брошенной. Его похвала приятно согрела меня и успокоила. На какой-то миг я действительно почувствовала себя в безопасности. Но когда прозвенел звонок, я пулей покинула аудиторию, чтобы больше не разговаривать с Шахрамом.
Мне нужно срочно поесть. Этот голод сводит меня с ума и заставляет вести себя совсем не так как обычно.
Мне просто нужно поесть.
Следующие сутки для меня прошли долго и мучительно. До семи вечера я разгребала от снега эти чёртовы дорожки. Стёрла себе все ладони, выплакала на морозе все глаза, проклиная этого мерзкого Майора, моего разлюбимого папочку и весь мир в целом.
К счастью, все студенты также были заняты работой, поэтому никто не заметил моих слез.
Только однажды я увидела у второго корпуса того самого парня, который так странно смотрел на меня. Он никуда не шел, ни с кем не разговаривал, а будто специально остановился, чтобы посмотреть на меня. Я тогда повернулась к нему спиной, чтобы не видеть его. А когда через пару минут повернулась вновь, его уже не было на месте.
Дождавшись семи вечера, я отказалась от ужина и поспешила лечь в постель. В моей душе творился полный раздрай. Почему-то мне хотелось поговорить с Майором. Он ведь обещал, что мы можем пообщаться с ним в семь. Но не пойду же я его искать!
Мне хотелось, чтобы он сам пришел в казарму и вызвал меня. Очень хотелось! Именно для того, чтобы с удовольствием и в грубой форме ему отказать. Желательно при свидетелях.
Я жутко злилась за него теперь ещё и за то, что он поселился в моих мыслях. Что бы я ни делала, я постоянно думала о нем и это уже не просто меня злило, а выводило из себя.