Наконец от темно-красной зари не осталось и следа, а далекие звезды проявились еле заметным светом, лодки друг за другом вышли в море, и маленькая бухта стала казаться еще более тесной. Каждая лодка в длину метра три, даже больше, а самая широкая часть менее метра, середина широкая, нос и корма узкие. Сети занимают много места в лодке, поэтому люди садятся в центр, чтобы уравновесить ее.
Манга-нако, Кван Ко.
– Дети, – говорю я. (У народа тао принято так обращаться ко всем, кто младше, делается это из уважения.)
То тамо манзойо до тейрала.
Поставим-ка наши сети в том месте, где мелководье.
Та, мапо до Кавози, мангалпиран сира котван.
Тогда, если летучая рыба по левую руку пойдет, вдоль берега приплывет в маленькую бухту.
Новон, кван да нира мананьяпота.
– Хорошо, – так отвечают отцы внуков.
Все воины-рыбаки тихо сидят в своих лодках до полного наступления ночи. На первый взгляд, добрая сотня покачивающихся на волнах лодок все равно что плавучая древесина, потерявшая всякую ценность и бесцельно плывущая по течению. Но я понимаю, что сердца всех рыбаков горят молитвой о «хорошем улове».
Единственное дерево, которое способно выжить на Дзимагавуде, – это Пазопо, или подокарп крупнолистный. Легенда гласит, что злые духи больше всего любят прохладу под сенью его ветвей, к тому же для них это лучшее место, чтобы понаблюдать за сородичами, все еще живущими на этом свете, когда те приходят на лов летучей рыбы. Чем больше сородичи поймают, тем большее воздаяние им полагается. Когда очертания деревьев и самого острова становятся такими же темными, как небо, я говорю двум своим племянникам:
Си дзияста рана о мойин но тао ам, изойо нийо о таваз.
– Ставить сети можно только тогда, когда перестаешь различать лица.
Занавес ночи окончательно поднят. Удары весел о пенящиеся волны отчетливыми звуками достигают ушей, и все понимают, что настало время ставить сети. Шарообразные поплавки подвязаны по краям сети, и, когда сеть ставится, от последнего поплавка тянется веревка длиной около восьми морских саженей, она крепится к лодке, чтобы не потерять сеть. Все ставят сети, продолжая грести вперед, до тех пор пока сеть не кончится. Тогда небольшая бухта шириной всего от восьми до девяти полей батата (немногим более девяноста метров) внезапно делается тихой и спокойной. Люди про себя молят богов и духов предков и начинают считать каждую минуту, каждую секунду. То же самое творится и в моем сердце. Никто не смеет загадывать, ждет ли его хороший улов.