В моей жизни происходили события, правдивость которых невозможно доказать скептикам, но они прожиты и испытаны мною лично. О них я очень хочу поведать вам в следующей серии рассказов.
К бабушке Гаше, Агафье Петровне, меня отправляли, как правило, с шести лет на месяц-два в деревню на каникулы. Жила она в глубинке на Украине, в Николаевской области, Врадиевский район. Места там необыкновенные и живописные, картинки которых живо всплывают среди моих детских воспоминаний. Бабушка была красавицей, родилась в 1910 году. Замуж пошла по любви, причем эта история для меня была, как сказка. Сватались к ней с предложением много хлопцев. В итоге родителям очень приглянулся один парень Петр из очень богатой и зажиточной по тем временам семьи. Назначили свадьбу, и ровно в канун этой свадьбы бабушка сбежала с моим дедом, Филиппом Валериановичем, с которым у них была тайная любовь. Хотя «Филя был гол, как сокол», все же бабушка пошла наперекор решению отца с матерью. Договорились они и сбежали в соседнее село в километрах пятнадцати от их деревни, чтобы не нашли и не вернули. Филипп хоть и был беден, но смог накопить небольшие деньги и, что удивительно, сразу подвернулся неплохой дом для покупки. Люди, продававшие хату, попросили совсем маленькую по тем временам плату. Молодые были счастливы, и бабушка не могла нарадоваться такой удаче. Расписались в сельсовете и въехали в этот дом. Как положено тогда, да и сейчас, при покупке дома нашли кошку и пустили в дом первой. Она была большая и ласковая, прибилась к ним и не уходила. Бабушка всегда любила животных, и они к ней тоже льнули. Через три дня после свадьбы и новоселья дед уехал на покос. В то время отпусков не было, за прогул карали строго, вплоть до тюремного заключения.
Бабушка же начала приводить в порядок новое владение. Молодого супруга рядом нет, а одной не спится. И однажды бабушка зажгла поярче свечи в светелке и занялась шитьем. На дворе стояло лето, дверь была открыта, а над входом висело рядно, дорожка, сотканная вручную и защищающая от мух и комаров, туда-сюда шевелится, хотя ветра не было. Сначала бабушка подумала, что это кошка трется. Раз на нее прикрикнула, та поутихла, вроде. Через какое-то время опять начало ходить ходуном да посильнее. Бабушка не выдержала, взяла веник, попавшийся под руку, и со всей силы запустила в дверной проем. Половица срывается с двери, а там огромный черт стоит. Я бабушку потом спрашивала: «Что правда, прямо-таки черт?» И она отвечала: «Да, во весь проем, черный, лохматый, вместо носа пятак, как у свиньи, глаза черные, на голове рога и с копытами, стоит на двух ногах и зубы скалит». Бабушка, увидев его, упала на пол на колени и давай молиться. Тут такой грохот прокатился! Бабушка подняла глаза – никого нет. Схватила первое, что попалось под руку, выбежала на улицу и провела за забором всю ночь, трясясь. Сама она больше порог дома не переступила. Муж приехал к утру. Дом поставили на продажу за те же гроши, что взяли. И рассказывала потом, что там после них поменялось немного хозяев, но так никто и не прижился. Я же, услышав ее рассказ, ночью спала только с ней, да покрепче прижавшись.