– Что вы говорите, я сама очень рада, что Энтони приехал к нам, – произнесла она теплым мелодичным и слегка дрожащим от избытка чувств голосом. – Эгоистично рада – из-за Брайана. – Она улыбнулась, и Джон заметил, что, даже когда эта женщина улыбалась, ее губы каким-то непостижимым образом ухитрялись сохранять поразительную способность к выражению страдания, радости, серьезности и непорочности, которые были столь присущи миссис Фокс даже в те минуты, когда она не следила за своей мимикой. – Да, да, эгоистично, ибо когда счастлив он, счастлива и я.
Мистер Бивис кивнул, затем со вздохом добавил:
– Невольно чувствуешь благодарность, когда тебе достается так много – быть свидетелем чужого счастья. – Он щедро предоставил Энтони право не мучиться, хотя, конечно, если бы ребенок был чуть постарше, он смог бы в полной мере осознать…
Миссис Фокс не продолжила эту тему. В его словах и манере было что-то, что показалось ей крайне неприятным, что-то, что посягало на ее понятие о чести, и она не замедлила избавиться от этих ненужных мыслей. В конце концов, самым важным, самым первостепенным было то, что бедняга страдал до сих пор. Фальшивая нота, если в данном случае вообще можно говорить о фальши, заключалась в самой попытке выразить скорбь.
Она предложила прогуляться перед чаем, и они вышли в сад, откуда направились на заросший травой и деревьями участок, примыкавший к дому. На небольшой просеке, что лежала у северной границы владения, три ребенка-инвалида собирали первоцветы. С мрачным проворством они передвигались на костылях от купы к купе бледно-золотых цветов, громкими криками выражая свой неподдельный восторг.
Дети жили, как объяснила миссис Фокс, в одном из ее особняков.
– Трое моих калек, – назвала она их.
Услышав голос миссис Фокс, дети оглянулись и заковыляли через полянку по направлению к ней.
– Посмотрите, мисс, посмотрите, что я нашел!
– Мисс, посмотрите, что мы видели.
– Мисс, а как это называется?
Она отвечала на их вопросы, спрашивая их в свою очередь, и пообещала навестить их вечером. Чувствуя, что он должен сделать что-то для инвалидов, мистер Бивис начал рассказывать им о лингвистической путанице, происшедшей в среднеанглийский период со словом «первоцвет». Дети смотрели на него, в недоумении хлопая ресницами.
Наступила тяжелая пауза. Миссис Фокс поспешила сменить тему.