– Я бесплодна. Николас должен был сказать вам об этом. Если вы теперь потребуете развода, милорд, я уверена, что отец Маккечни приглядит за отправкой вашей петиции.
– Николас сказал мне об этом.
Она опять села в кровати, совершенно пораженная.
– Сказал? Тогда зачем вы здесь?
– Я ваш муж, и это наша первая брачная ночь. Супруги обыкновенно делят постель.
– Вы хотите сказать, что намерены спать сегодня здесь?
– Именно так, черт возьми! И не только сегодня, но все другие ночи тоже.
– Но зачем? Если о наследниках речь не идет…
Он опять притянул ее на кровать рядом с собой, перевернулся на бок и прижался к ней, мягко смахнув волосы с лица. Его прикосновение было таким нежным, что она успокоилась.
– Тогда давайте спать, милорд?
– Нет.
– Так вы желаете…
– Да! – раздраженно рявкнул Габриель, почувствовав, как в ней опять пробуждается ужас.
– Зачем?
Она, похоже, и впрямь не понимала. Ему удалось унять свою гордость, но неудовольствия скрыть он не смог.
– Джоанна, разве вы не были замужем три года?
Она старалась не смотреть на него, хотя это было трудно. Он и впрямь был очень привлекателен, и хотя она и старалась не выдать себя, сердце ее учащенно билось от его близости и запаха, исходившего от чистого тела. Судя по тому, что волосы его были еще влажными, прежде чем прийти к ней, Габриель принял ванну.
Джоанна не хотела думать, как это приятно, но никак не могла совладать со своими своевольными мыслями.
– Может, вы все-таки ответите, пока не наступило утро?
– Да, была.
– Тогда почему вы спрашиваете, зачем я здесь?
Его недоумение не произвело на нее никакого впечатления.
– Ведь если я не могу родить ребенка, то с какой целью со мной спать?
– Разве нет других причин разделить с вами ложе?
– Что же это за причины? – удивилась Джоанна.
– Разве вы никогда не испытывали удовольствие от выполнения супружеских обязанностей?
– Об удовольствии я ничего не знаю, милорд, зато разочарования мне очень хорошо известны.
– Так вы полагаете, что я буду разочарован, или говорите о себе?
– Мы оба будем разочарованы, а затем вы станете сердиться, так что лучше, милорд, если вы оставите меня.
Она говорила с такой убежденностью, будто хорошо знала все и вся, и ему не нужно было спрашивать, где она почерпнула свои сведения. Не приходилось сомневаться, что ее муж обходился с ней дурно, поэтому она и была так невинна и уязвима. Какая жалость, что Рольф мертв, иначе он с удовольствием убил бы его.