Сергей, коснувшись пальцем кончика её носа, произнёс:
– Оленька, белёчек мой! Я предлагаю забыть на время о наших проблемах и полностью посвятить этот вечер друг другу.
В такси Ольга успокоилась. Из её глаз исчезло ненастье: угрюмые тучки в них разошлись, и засияли, словно солнечные зайчики на морской глади, блики радости. Но то, что последовало дальше, вызвало у Сергея удивление. Ольга отважилась, первый раз за всё время их знакомства, сама поцеловать его в уголки губ. И так нежно, чуть касаясь их, что Сергей растрогался. Её рука, расстегнув пуговки на его рубашке, проникла под ткань и прошлась прохладной ладонью по его коже. Сергей вздрогнул:
– Брр-р! Прямо, шокотерапия какая-то! Ты заморозишь меня, Снегурочка!
– Мне стало холодно…
Заключив девушку в обруч своих рук, Сергей коснулся губами её правого виска:
– Придвинься ко мне поближе, я тебя согрею.
Сергей чувствовал, что Ольга полна желания не расставаться с ним.
Дом находился в другом районе города, не там, куда Соколов провожал Ольгу в прошлый раз.
– Тогда я останавливалась у дальних родственников, а сейчас сняла квартиру, – пояснила она.
Как только за ними раздался щелчок дверного замка, любовники тут же, у дверей, впились губами друг в друга. Через некоторое время Ольга произнесла:
– Сергей, ты сегодня – мой гость. Не торопись. У нас впереди целая ночь. Ступай в комнату, а я пока соберу на стол.
– Банкет?
Сергей зажмурил глаза от предвкушенья предстоящего праздника и включил свет в комнате. Обстановку стандартной «хрущёвки» вполне можно было назвать «сборной солянкой». Стены с блёклыми бумажными обоями, выцветший узбекский ковер на полу, от которого исходил терпкий запах табака. Люстра с цветными пластмассовыми плафонами, обязательная часть ассортимента каждого хозяйственного магазина с претенциозным названием «Тысяча мелочей». Купленная там же дешёвая репродукция какого-то художника эпохи Возрождения, висевшая над радиолой с почти иностранным названием «Даугава», служившей не только радиоприёмником и проигрывателем грампластинок, но и трюмо для парфюмерии и косметики. Вещи Ольги были аккуратно разложены на ажурной салфетке: зеркальце на подставке, болоньевая косметичка, массажная щётка для волос, зубцы-гвоздики которой были так тщательно вычищены, что блестели. Оконный проём прикрывала выгоревшая на солнце тюлевая занавеска, а стекло было занавешено шторками с вышивкой «ришелье». Сергей остановился перед огромным буфетом из тёмной вишни. Трофейный, – подумал он. С внутренней стороны боковой стенки буфета, чуть выше полки, был заметен след от нацистской свастики, тщательно затёртый и замазанный коричневой краской. Круглый стол в центре комнаты покрывала накрахмаленная белая скатерть, на которой стоял стеклянный графин с инвентарным номером на боку. Ложе любви представляло собой обычную полутора спальную кровать с панцирной сеткой. Сергей присел на неё и немного попрыгал. Хозяева не пожалели казённых ватных матрацев – упруго и мягко! Постельное бельё было выглажено и пахло прачечной. На трубе кроватной спинки висели два новых китайских полотенца.