В бильярдной мягкий свет, уютные диваны и запах кофе. Очень хочется этого кофе. И курить. И чего-нибудь пожевать. Тихим, мягким голоском,
– Андрюш, кушать хочу. Закажи кофе и бутербродиков.
Андрюша чуть кий не выронил. Засуетился, глазки забегали, в поисках куда бы спрятаться. Странно. С чего бы это?
– Слушай, поехали к тебе. Там и покушаем, а? Закрыто здесь всё. Не продают уже.
Лето. Конец июля. Жара в прошлом. Приятное тепло, листики пыльные, цветы на клумбах, неприлично распустившиеся в своей последней красоте, ленивые голуби и пронырливые воробушки. Улицы огромного города выдохнули, пережив час пик, захлопнули двери за последними спешащими трудоголиками, и с полузакрытыми глазами растянулись, расслабились, вздрагивая иногда от редких одиноких шагов – в моём городе наступала ночь. А у меня в холодильнике шаром покати. Выдыхая дым только что прикуренной сигареты, произношу,
– В магазин заедем. Кое-что купить надо.
Остановились возле супермаркета. Андрюша сидит. По всей видимости, со мной идти не собирается. Пришлось пнуть слегка. Вылез из машины недовольный и смущённый. Странный он какой-то нынче.
В магазине время суток не ощущается. Все окна задраены рекламой и стеллажами. Покупатели снуют, продавцы тележки с товаром таскают туда-сюда. И днём, и ночью все покупают еду.
Пошла вдоль полок, привычно кидая коробочки, баночки, пакетики и прочую ерунду. И вдруг, замечаю, что Андрюши рядом нет. Кручу головой – ищу. А он стоит себе и наблюдает. Притащила к кассе полную тележку, разгружаю на ленту. А Андрюша таращится на меня и что-то мычит. Не пойму никак, чего ему надо. И наконец, понимаю – у Андрюши нет денег. И он пытается мне объяснить, что я много набрала ерунды ненужной. Ах, ты ж чудо в перьях. Это он решил, что за всё ему расплачиваться. Я Андрюшу успокоила, как могла,
– Да кто на тебя рассчитывает? Ты мне в качестве ишачка нужен. М? Понял? Бери сумки и неси в машину.
Дома начала быстро варганить ужин. Андрюша пошёл в спальню. Я уже почти и забыла про него – увлеклась стейком из сёмги, салатиком и прочей приятностью. Оголодала в конец. И тут из спальни появляется он. Смущённый. Глазки в пол. И опять чего-то мычит. Вот же неугомонный. А у меня такой аппетит зверский, и запахи на кухне бесподобные, ну, всё почти готово – и тут – бац. До моих ушей сквозь всю кулинарию, витающую в воздухе, продирается,