В конце июня, не выдержав городской тоски, S согласилась уехать в деревню. Там было всё по-старому, всё знакомо, как в детстве, как в райке.
Екнуло сердце один-единственный раз – когда деревенская соседка, сдобная Нинка, повела ее за клуб, в беседку, знакомить со своим новым дружком. «Вот, – гордо представила она, – Санёчек». В темноте мелькнула белая голова, прическа «принц» на прямой пробор. S захлопала глазами – но видение пропало, как только Санёчек повернулся всем своим крестьянским, красным, топором выбитым лицом тракториста. «Нинуля, радость моя!»
На третий день в дешевом неоне сельской дискотеки замаячила чья-то тельняшка – ослепительно белые полосы. Тельняшка подскочила к S и восхищенно покачала головой на бычьей шее. «Нинка, – тельняшка оглянулась по сторонам, – Нинка, познакомь нас!» Тельняшка обняла S за лопатки – и они закружились под фальшивую сладкую песню десятилетней давности. «В тебе что-то есть», – шептала тельняшка. У него были толстые мягкие губы и глупые глаза, утопленные под широкими бровями. Они вышли под яркий свет фонаря – и S окончательно убедилась: это тот же материал, что и ее собственный, – толстый, грубый, дешевый, смуглый от солнца. «Как зовут тебя?» – «Дима». Тельняшечный накинул ей на плечи свою куртку – большая кожанка, теплый подклад. «Ниночек, я провожу твою подругу домой?» Нинка в растерянности пожала плечами.
Они шли в обход, длинной дорогой, и ногам было мокро и холодно от росы. «В тебе что-то есть», – с напускной таинственностью повторял этот Дима. «Что же?» – наконец раздраженно спросила S. «Не знаю, – с еще бо́льшим туманом ответил он. – Что-то».
Остановились в глубокой яме на дороге, под противным химическим светом чьей-то гаражной лампы. «Держи куртку», – буркнула S. Тельняшечник вдруг ухмыльнулся своим толстым ртом и притянул S к себе. «Ты что?» – она забила локтями. «Тише, а то бабку свою разбудишь. Один раз – тебе жалко, что ли?» Резиновые губы пружинили, неловко раздвигая рот S, напряженный влажный язык он пропихивал между ее зубов. S мотнула головой – он чуть отстранился, и вдруг припал к ее уху, кругами вылизывая раковину. S изо всех сил отпихнула его и побежала к калитке.
– Мы еще встретимся, крошка! – крикнул тельняшечник, усмехаясь.
И они встретились – и встречались теперь на каждой дискотеке, и после Дима провожал ее домой. О Богдане она почти не думала – ей было стыдно даже перед воспоминанием о нем за всё, за всё, что она тут делает, за мокрый язык и жирные губы, и толстую, прожаренную солнцем кожу Димы, и запах дешевого пива и почему-то вареной куры, вечно идущий у него изо рта.