– Всё продумано. Буду писать о судах, ходить на процессы, и заодно думать, как защищать людей с помощью приобретенных знаний.
Звучало пафосно, как в ежегодном обращении декана, но Руцкой не знал, как иначе это сформулировать. В ответ Анжелика только усмехнулась:
– Ты? Людей защищать?
Она подхватила сумку и повернула ручку двери.
Улыбка прокисла на лице Олега, медленно поползла вниз и замерла в неопределенном выражении.
– А что не так?
Но Анжелика уже закрыла дверь.
Он запрыгнул в тапочки и выскочил на площадку прямо в чем был: в трусах, футболке с Линчем и шляпе.
– Анжелика!
Хотел спросить, с чего она решила, что из него выйдет плохой адвокат, но она оглянулась и так на него посмотрела, что он осекся. Запах абрикосов стал слишком сильным, отметил про себя Олег. И улыбка у Анжелики вышла какая-то кисло-сладкая, ироническая.
– Тебе идет. – И жестом изобразила, как надвигает шляпу на глаза.
Прошлый вариант прощания – с заочным визитом Байрона на фудкорт – ему определенно нравился больше.
Потом в этой шляпе он ходил на все заседания судов, откуда вел трансляции для газеты, не снимал ее даже во время заседания в «Матросской Тишине», где больной телом и крепкий душой бывший министр цеплялся за несостоятельность обвинения; и на другом суде, где взвешивали спортивную сумку с деньгами, – уличить министра во лжи; а потом егерская шляпа была на Олеге во время очередной оппозиционной акции, когда Руцкому поручили снимать происходящее на телефон и параллельно нужно было править статью в чате с редактором.
Но смог бы он действительно работать адвокатом? В самом деле, писать-то он умеет, а справился бы он с обязанностью одновременно защищать нескольких клиентов и держать в уме тома дел, параллельно разглядывая очередной из этих тысяч листов бумаги? Да и вообще, хватило бы ему духу представлять защиту?
Тут же вспомнился недавний случай: Олег шел по улице домой и заметил, как на остановке, уткнув лицо в колени, сидит девушка в пальто и не очень длинной юбке, а над ней навис плотный мужчина со смуглой кожей и выдающейся лысиной, и хрипло, сбивчиво что-то втолковывал. Приблизившись, Олег услышал глухие рыдания.
Дрался Руцкой в своей жизни всего один раз, но это, как принято говорить, было давно и неправда: во время физры пацаны забежали в открытый гараж возле школы и мелом написали на стене «Олег – долбоеб». Олег бросился на них с кулаками, и следующие пять минут совершенно выпали из его памяти: потом только весь день спину от крестца до копчика саднило от тягучей боли, а сам он сотрясался от рева, сидя на стуле в кабинете у завуча.