С детства я любил худую, заношенную одежду. Новенькая меня всегда жала, теснила, даже невыносима была. Просто я не имею формы. Какой-то комок или мочалка. Я наименее рожденный человек, как бы еще лежу в утробе матери и слушаю райские напевы, вечно как бы слышу музыку – это моя особенность. На кой черт мне интересная физиономия или еще новое платье, когда я сам в себе бесконечно интересен, а по душе – бесконечно стар, опытен, точно мне тысяча лет, и вместе – юн, как совершенный ребенок…
Михаил подходит к Розанову, обнимает его.
М и х а и л. Ты в самом деле так бываешь похож на дитя.
Квартира Сусловой.
Суслова сидит с книгой. С улицы входит Розанов. Снимает верхнюю одежду.
Р о з а н о в. Эти заспанные лица, немощеные улицы. Русская жизнь так грязна, так слаба.
С у с л о в а. Вчера ты говорил, что она тебе противна.
Р о з а н о в. Слаба, противна, но как-то мила. Не милы только болтуны. Русский болтун – теперь самая главная сила в нашей истории. Русь молчалива и застенчива, и говорить почти что не умеет. На этом просторе и разгулялся русский болтун. Воображать и чесать языком – легче, чем работать. На этом и родится ленивый русский социализм.
С у с л о в а (с иронией). Зато мы – духовная нация. Что-то ты все чаще ругаешь русских.
Р о з а н о в. Но при этом ненавижу всякого, кто тоже их ругает. Кроме русских, единственно и исключительно русских, мне вообще никто не нужен, не мил и не интересен.
С у с л о в а. Уж не побывал ли ты в какой-то редакции?
Р о з а н о в. Побывал и еще раз убедился: главный лозунг нашей печати: проклинай, ненавидь и клевещи.
С у с л о в а. Не взяли статью?
Р о з а н о в. Надо писать только для себя. Не напечатают – не беда. Если написано хорошо, рано или поздно кто-нибудь оценит. А значит, написанное не пропадет.
С у с л о в а. Ты стал логически тянуть мысль. Раньше были одни полумысли.
Р о з а н о в. Хочешь, сказать – благодаря тебе? Отчасти, да. Подчиняюсь. Но мне это не нравится. Мне больше нравятся полумысли, получувства, догадки в двух словах.
С у с л о в а. Ну, понятно, мысли скачут или наоборот, как ты говоришь, столбняк в мышлении. Начал сейчас с лиц и улиц, а что на самом деле в голове?
Р о з а н о в (не сразу решаясь). Вот скажи мне на милость, Полиночка, сколько ты встречалась с испанцем Сальвадором? Три недели? А сколько других людей встретилось тебе в Европе? А сколько лет прошло с тех пор? Почти пятнадцать. Столько страстей и переживаний. У тебя так удалась биография. Для писателя это первое условие. Но твоя биография остается у тебя в голове, не ложится на бумагу. В голове не укладывается.