– Пошел ты на х.й, – я даже не поняла, как эта фраза сорвалась с губ.
Машина с ревом рванула с места, костяшки на его пальцах побелили, и меня снова затрясло. Вместо того, чтобы придумать план побега, я снова его злю. «Дура ты, Тая»– ругаю себя мысленно.
– Я предупреждал, но ты кажется не послушала, – гремит его голос на весь салон.
Я дёргаюсь за ручку на двери в попытке открыть автомобиль и, если понадобится, на ходу выпрыгнуть. Но она оказывается заблокирована.
– Расстегни рубашку и отклонись назад, – голос ровный, но в глазах загорается нечто опасное.
Паника сковала тело. Вжимаюсь в кресло и, с неверием, смотрю на него.
– Я не буду этого делать, ты чертов извращенец.
– Еще как будешь. Или ты сейчас расстегиваешь эту гребанную тряпку, или я сделаю это сам. Не обещаю делать это приятно, так что поспеши…
ГЛАВА 5
Машина резко тормозит на обочине, и я хватаюсь за ручку на двери, стараясь не отлететь в сторону. Я вообще плохо соображаю и пытаюсь понять, что происходит, но пазл никак не может сложиться. Воспоминания из юности сменяют друг друга, и я пытаюсь зацепиться за суть.
Почему этот парень мне мстит? И за что? Куда меня везет и почему ведет себя со мной настолько грубо?
Мне шестнадцать лет, и я после уроков стараюсь оттереть в туалете запачканную кофту. Ольга Мишина, моя одноклассница, прямо в столовой плеснула мне на грудь стакан с горячей жидкостью. Одежды у меня было мало, и я переживала больше за пятно на блузке, а не за свою обожженную грудь, которую нещадно пекло. К боли я выработала иммунитет, привыкла до такой степени, что это казалось чем-то обыденным.
– Еще раз подойдешь к Дамиру – шепнула она мне на ухо – и я не ручаюсь за себя.
Я к этому парню старалась вообще никогда не подходить и обходила его стороной. Знала, что девчонки, в особенности Ольга, положила на него глаз и не понимала ее претензий.
– Я ему сказала, что ты малолетняя шлюшка, и он поверил мне. Видела, как ты от Степана Викторовича ночью выходила. Всегда знала, что ты шлюха, ей и останешься. Дамир не для тебя.
Слезы капали на хромированную сталь раковины, и я шмыгала носом и терла белую ткань. Даже не посмотрела, что блузка изрядно промокла и грудь, нестесненная лифчиком, начала просвечивать. К тому возрасту я уже имела второй размер груди и часто этого стеснялась. Дверь бесшумно отворилась, и я поздно заметила, что в туалет кто-то шагнул. Охнула оттого, как увидела его отражение в треснувшем зеркале. У меня моментально появилось плохое предчувствие. Драгунский облокотился о стену, развалился, широко расставив ноги, и, лениво, взглянул на меня. Я интуитивно старалась прикрыть руками грудь, чувствуя, как меня начинает потряхивать.