У нотариуса Бельский уточняет дату вступления в наследство и всех, кто был упомянут в завещании. Я держу его портфель, чувствуя себя вешалкой, но глаз не могу оторвать от Сергея Александровича. Каждое его движение, каждое слово вызывают у меня щенячий восторг. Еще немного, и я вывалю язык, чтобы шумно и радостно дышать. То, как он говорит, поправляет галстук или волосы, поворачивает голову, все идеально. Я испытываю как-то благоговейный трепет, невольно ощущая возбуждение не только моральное, но и сексуальное.
Наверно, невозможно не реагировать на этого мужчину иначе. Я стараюсь держать себя и его портфель в руках крепко. Уронить вещи Бельского или свое достоинство – непонятно, что ужаснее.
После нотариуса мы едем в суд. Бельский теперь сидит рядом со мной и внимательно следит за дорогой и моими действиями. Это даже хуже, чем экзамен по вождению, но одновременно и лучше. Наверно, я извращенка, потому что его внимательное наблюдение не раздражает, а заводит. Все еще чувствую азарт соревнования. Пускай мои соперники остались в офисе, но сейчас мне нужно обыграть саму себя, чтобы не ударить в грязь лицом.
В суде Бельский пробыл от силы минут десять. Пять из которых ему бессовестно строила глазки помощница судьи. Наверно, он так действует на всех женщин. Но я хоть не показывала своего восхищения так открыто. Или у меня тоже все написано на лице?
Вряд ли.
– София, портфель, – требует Бельский, кивая на стул, где оставил вещи, и я выхожу из ступора.
Протягивая ему портфель, нечаянно касаюсь пальцев Сергея Александровича, вздрагиваю. Такое уже было, когда мы обменивались рукопожатием утром. Словно удар током. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть, и на миг встречаюсь с Бельским взглядом. Отвожу глаза, но понимаю, что он смотрит на меня чуть дольше, чем положено, и оборачивается теперь к помощнице неохотно. Его улыбка кажется мне фальшивой, а любезный тон более деловым, без доли флирта.
Я приказываю себе успокоиться, отключаю все эмоции. Мне повезло сегодня, нельзя это испортить глупыми домыслами и эмоциями. И уж точно я не должна поддаваться холеному обаянию Бельского. Сколько слухов ходит о его уволенных помощницах и секретаршах, которые не могли держать себя в трусах. Я же не такая.
Я вообще девственница.
Ну, почти.
Ладно. Уже – нет. Но мои мысли все еще об учебе и карьере.