– Не прибьет, – уверенно сказал Арсений. – Он о связи Нинкиной знает. И ничего не говорит ей. А знаешь почему?
– Ну?
– Потому что сам хорош. Сколько девчонок ваших комбинатских оприходовал…
– И что теперь будет с ними, Сень?
– С кем, с девчонками?
– Да ну тебя, шутник. Ну, с Нинкой, да с Колькой?
– Если Нинка дров наломает, все очень плохо кончится. Не расплатится она за свой грех при жизни. А если ребенка оставит, все наладится у них. Колька малышку примет, как свою, гулять перестанет.
– Так и перестанет?
– Ну да. Девочка непростая родится, с больным сердцем. Очень настрадаются Колька с Нинкой, по докторам набегаются. Но это их сблизит. Времени на глупости всякие не останется. А девочка болячку свою перерастет, выучится, врачом станет. Хорошим врачом. Много жизней спасет. И родителям помогать будет, они как у Христа за пазухой всю старость проживут.
– Сень, ты – сказочник! Так не бывает!
– Еще как бывает. У Нинки завтра в восемь утра в больнице назначено. Ну, процедура эта. У нас мало времени!
– Да как я это ей все скажу? Это ж их женское все-таки.
– А ты не говори все. Скажи, чтоб ребенка сохранила, Колька простит ее и примет. Она ж сейчас больше всего боится, что он ее убьет, если узнает. Ей и самой тошно на преступление идти.
– Ну, пошли, – сказал Семён. – Если мне Нинка не поверит и пошлет, куда подальше, у меня хотя бы будет оправдание, что я от горя сбрендил…
***
Нинка возилась с бельем во дворе. Увидев Семёна, она заметно смутилась и даже выронила из рук полотенце, которое собиралась повесить на веревку.
– Здравствуй, Семён! А ты за коровой, да? Только она сейчас на выпасе, к вечеру, как придет, я тебе сразу приведу! А я еще Кольке говорила: «Некрасиво-то как получилось, была семья, и нет семьи. А мы тут еще вроде как чужое без спроса…» – Нинка все тараторила и тараторила, не давая Семёну и слова сказать.
– Привет, Нина. Можно войти? – вкрадчиво спросил Семён, когда Нинка на секунду замолчала, чтобы набрать новую порцию воздуха.
– Да, конечно, извини, что сразу не пригласила, – Нинка суетливо отворила калитку, пропуская Семёна во двор. – Ты проходи, садись на лавку, в тенек садись, тебе нельзя, наверное, на солнце-то.
– Ты за меня не беспокойся, Нина. И за корову не беспокойся, я не за ней пришел. – Семён присел на лавку, положив ногу на ногу и пристроив загипсованную руку на колене.