– На берегу, выше Морхед-сити. Только представь: ночь под звездами, палатка на двоих, Дэвид организовал романтическое свидание и сделал Пейдж предложение, а тут я… Конечно, я всего этого не помню, но Дэвид сразу же отвез меня в клинику. Пейдж потом рассказывала, что было жутко. Я не подавала признаков жизни и напоминала белого дельфина, выброшенного штормом на берег. Они попали в такую ситуацию впервые и не знали, что делать – то ли бросить меня и ехать за помощью, так как средства связи намеренно оставили дома, то ли сразу везти самим. Дэвид потом признавался, что будь они опытнее и хладнокровнее, они бы оставили меня лежать на берегу до приезда полиции. Но Пейдж страшно испугалась и все время кричала: «А вдруг она жива? А вдруг она жива, Дэвид?! Я не хочу, чтобы они засунули ее в морг!»
Я делаю глоток сока и грустно улыбаюсь:
– Теперь в их семье это добрый мем. Стоит кому-то прихлопнуть муху, как другой обязательно выкрикнет: «А вдруг она жива?!»
– Это страшно.
– На самом деле, да. Сейчас я рассказываю обо всем с улыбкой, а тогда только благодаря их растерянности и желанию Дэвида показаться мужественным перед Пейдж меня спасли. Еще бы немного времени на холодном берегу, и вся моя жизнедеятельность завершилась бы до приезда полиции. А так я оказалась в одеяле на заднем сидении пикапа. Будешь еще сок?
Алекс смотрит серьезно. На его лице нет и тени улыбки.
– Я хорошо помню то время, но ничего не слышал о спасенной девушке на побережье, – говорит он. – В прессе и на телевидении не было никаких новостей.
– Когда я ненадолго пришла в себя, то назвала имя мамы, а она запретила полиции придавать мою историю огласке. Тогда она ушла от мужа и переживала тяжелый развод, думаю, это тоже стало причиной почему она не хотела, чтобы кто-то знал, где мы. Ее привез в Джексонвилл дедушка и первое время очень нам помогал – той ночью они помирились, но я никогда не спрашиваю их о прошлом. Ты еще не устал меня слушать?
– Нет. А что твои друзья сейчас?
– Пейдж и Дэвид? Продолжают меня опекать, но мне удается потихоньку отвоевывать свободу. Адели их обожает и целиком доверяет. Они считают меня своим крестным ребенком, хотя сами ненамного старше.
Вот сейчас Алекс позволяет себе улыбнуться.
– Пейдж – эта та светловолосая фурия с косой из кафе? – спрашивает, морщась. – Похожая на амазонку? Она готова была меня поколотить, когда я спросил ее о тебе! Хочешь правду? – он наклоняется ближе и накалывает кусочек ветчины из моей тарелки на свою вилку. Сунув его в рот, смотрит в глаза, приподнимая бровь. – Если бы пришлось угадать, кто из них в ту ночь испугается больше – я бы поставил на Дэвида!