– Тл-ле-е-ек, – ответил он.
– Что значат эти «тл-ле-ек»? – спросила Шик, потирая ноющий висок. – Черт побери, почему этот мальчишка с утра твердит «тл-ле-ек»?
– Он подражает выключателю на втором этаже, – улыбнулась Хэдли. – Его это забавляет. Огден, поторопимся?
– Почему он не говорит «мама» или «папа», как все большие дети?
Хэдли промолчала. Шик чувствовала себя усталой и недовольной. Смех и взрывы веселья долетали до нее из холла. Кончиками пальца Шик стерла складочку между бровями.
– Он мог бы называть тебя «тетя», – снова заговорила она. – Что в этом трудного, «те-тя».
– Наверно, ему просто не хочется, – мягко ответила Хэдли.
3. Dear hearts and gentle people[17]
Огден покончил с какао. Поглядывая на часы, Хэдли умыла его над раковиной, застегнула курточку. Скорее, скорее, перчатки, шляпа, сумочка!
В холле Урсула и Эчика сучили ногами и подпрыгивали, как блошки под вешалкой. Жестами героинь немого кино они изображали поочередно кому и обморок. Пейдж, близкая к обмороку по-настоящему, гладила щеку веткой белых орхидей.
– Личное приглашение! От ее преподавателя! – щебетала Урсула, чеканя каждое слово. – Ее Аттилы из Актерской студии!
– Не может быть! – весело воскликнула Хэдли, мыслями уже далеко.
– Ставлю ужин с Кэри Грантом, ты никогда не догадаешься, куда приглашает ее это чудовище, этот жуткий тип!
Хэдли удержала Огдена, который хотел погрызть орхидеи.
– На премьеру… премьеру…
– На какую премьеру, черт возьми?
– «Саут Пасифи-и-и-ик»
Девушки рассыпались с визгом, делая вид, что падают в обморок вповалку среди кучи свалившихся с вешалки пальто, прямо под вышивкой в рамке, где синими буквами показывала зубы доктрина пансиона:
ПАНСИОН ДЛЯ ДАМ
Господа, бойфренды и женихи (официальные и прочие) в комнаты, в коридоры и на лестничную площадку не допускаются.
В ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫХ СЛУЧАЯХ ЗА РАЗРЕШЕНИЕМ НА ВИЗИТ ОБРАЩАЙТЕСЬ В ДИРЕКЦИЮ
Пейдж жестко приземлилась. Это значит, что она встала.
– Я отошлю эту коробку назад. Я не могу ее принять.
Из-под вороха пальто зазвучали энергичные протесты:
– Орхидеи назад не отсылают!
– Что подумает твой дорогой Лестер Лэнг?
– Что он подумает, если я ему это позволю? – парировала Пейдж.
– Что ты любишь цветы. Что же еще?
Пейдж покружилась на месте, кусая большой палец.
– Я ни за что не хочу, чтобы он подумал… Решено, я их отсылаю.