Для иллюстрации приведу два эпизода, представляющие символические образы частной и государственной торговли. В дореволюционной России ходила байка о том, как известный булочник Филиппов – поставщик хлеба московскому губернатору – однажды съел булку с запеченным тараканом. Булка была куплена в магазине Филиппова, и разгневанный губернатор, обнаружив там таракана, вызвал булочника к себе. «Это – изюм», – заявил Филиппов, проглотив злосчастный кусок, и с этого дня начал выпускать булки с изюмом. Они стали знаменитыми по всей стране. А вот другой образ, уже из истории государственной торговли начала 1930‐х годов. На Днепропетровском хлебозаводе лаборант поставил в тесто термометр и ушел, забыв его вынуть. Термометр разбился, кусочки стекла и ртуть попали в тесто, из которого тем не менее испекли хлеб. Только в целях предохранения продавцов на ковриги были наклеены записки: соблюдать осторожность, разрезая хлеб на пайки.
Централизованное распределение, составлявшее суть государственной торговли, являлось детищем не только политэкономических идеалов большевиков, но и конкретной экономической ситуации – перераспределения средств в условиях их острого недостатка. Однако, будучи в определенной степени порождением товарного дефицита, централизованное распределение служило и его генератором. Не только индустриальные приоритеты – тяжелая промышленность в первую очередь, а производство товаров потребления как получится – создавали товарный дефицит в плановой централизованной экономике, которая набирала силу на рубеже 1920–1930‐х годов. Не только невыполнение планов промышленного производства из‐за слабых материальных стимулов к труду ухудшало положение на потребительском рынке. Воспроизводство и обострение дефицита было заложено в самой природе централизованного распределения, что делало перебои, кризисы и карточки в торговле хроническими. Взаимозависимость дефицита и централизованного распределения создавала порочный круг, в котором торговля, да и вся социалистическая экономика бились десятилетиями.