– Спасибо, что спросил. И за то, что приглядел за девочками немного дольше, чем обычно. Я ценю это.
– Нет проблем, – сказал он. – Когда… когда у тебя будут дополнительные смены? Потому что, если ты хочешь, чтобы я присмотрел за девочками, мне нужно знать заранее…
– Я не уверена, что сейчас, – ответила я. – Я… думаю, могу подождать, пока Эшли вернётся.
– Я могу приглядеть за ними в выходные, если нужно, – сказал он. – Я не работаю в субботу. Я даже могу прийти присмотреть за ними к тебе домой. Может быть, погулять с Пенни или ещё что-нибудь.
Я попыталась улыбнуться.
– Я работаю по утрам, Даник. Я уверена, что ты не захочешь быть у меня дома в восемь утра.
Он ухмыльнулся.
– Ты же знаешь, что я больше не ночую на вечеринках, верно? Иногда я даже работаю здесь в восемь утра.
Я уставилась на него, потом сглотнула и быстро кивнула.
– Это было бы неплохо, да. Если ты не возражаешь.
Он снова прикоснулся ко мне, мягко похлопал по плечу, прежде чем повести меня по коридору.
– В любое время. Я рад помочь.
Я никогда никому не призналась бы в этом – даже Эшли, а Эшли знала обо мне всё – но я была безумно благодарна, что у меня была дочь, а не сын.
Не поймите меня неправильно. Если бы я родила мальчика, я бы любила его так же сильно, как Блэр.
Он бы никогда не чувствовал себя обделённым вниманием, не ощущал, будто его мама не заботится о нём. И дело не в том, что я всю беременность молилась о девочке.
Просто когда мой брак распался, я не могла перестать думать о том, как тяжело было бы иметь в своей жизни маленького человечка, который напоминал бы Давида.
Давид хотел мальчика.
Его не было на том приёме. Он вообще почти не ходил на приёмы, потому что роды были «женским» делом, а у него были «мужские» дела. Когда врач поздравил меня с будущей дочерью, я была уверена, что ослышалась.
У меня не могло быть девочки. Давид хотел мальчика, и то, что Давид хотел, Давид получал.
Иначе были последствия.
Когда он вернулся с работы тем вечером, я была образцом идеальной жены. Эту роль я часто играла, пока мы с Давидом были женаты, что удивило бы любого, кто знал меня после развода.
Я не могла их винить: трудно было соотнести разноцветные волосы и множество пирсинга, который я носила сейчас, с образом той выхолощенной жены, которой я была когда-то.
Именно эту женщину Давид увидел в тот день. Тихая жена, одетая в скромное, но уместное платье поверх растущего живота, светлые волосы аккуратно убраны назад. В безупречном фартуке, защищающем её от брызг и разводов, которые она не осмеливалась допустить на ткани во время готовки.