– Вот-вот! Это стоит каких-то синяков, – ласково сказал бурый медведь. – Когда-нибудь ты вспомнишь меня.
И, повернувшись к Багире, он рассказал ей, как просил дикого слона Хатхи, который всё на свете знает, сказать ему Заветные Слова Змеиного Народа, как Хатхи водил Маугли к пруду узнавать Змеиные Слова от водяной змеи, потому что сам Балу не мог их выговорить, и теперь Маугли не грозит никакая опасность в джунглях: ни змея, ни птица, ни зверь не станут вредить ему.
– И, значит, ему некого бояться! – Балу вытянулся во весь рост, с гордостью похлопывая себя по толстому мохнатому животу.
– Кроме своего племени, – шепнула Багира, а потом громко сказала Маугли: – Пожалей мои рёбра, Маленький Брат! Что это за прыжки то вниз, то вверх?
Маугли, добиваясь, чтобы его выслушали, давно теребил Багиру за мягкую шерсть на плече и толкал её пятками. Оба прислушались и разобрали, что он кричит во весь голос:
– Теперь у меня будет своё собственное племя, и я буду целый день водить его по деревьям!
– Что это за новая глупость, маленький выдумщик? – спросила Багира.
– Да, и бросать ветками и грязью в старого Балу, – продолжал Маугли. – Они мне это обещали… Ай!
– Вуф! – Большая лапа Балу смахнула Маугли со спины пантеры, и, лёжа между передними лапами медведя, Маугли понял, что тот сердится. – Маугли, – сказал Балу, – ты разговаривал с Бандар-Логами, Обезьяньим Народом?
Маугли взглянул на Багиру – не сердится ли и она тоже – и увидел, что глаза пантеры стали жёстки, как два изумруда.
– Ты водишься с Обезьяньим Народом – с серыми обезьянами, с народом, не знающим Закона, с народом, который ест всё без разбора? Как тебе не стыдно!
– Балу ударил меня по голове, – сказал Маугли (он всё ещё лежал на спине), – и я убежал, а серые обезьяны спустились с дерева и пожалели меня. А другим было всё равно. – Он слегка всхлипнул.
– Жалость Обезьяньего Народа! – фыркнул Балу. – Спокойствие горного потока! Прохлада летнего зноя! А что было потом, детёныш человека?
– А потом… потом они дали мне орехов и всякой вкусной еды, а потом взяли меня на руки и унесли на вершины деревьев и говорили, что я им кровный брат, только что бесхвостый, и когда-нибудь стану их вожаком.
– У них не бывает вожака, – сказала Багира. – Они лгут. И всегда лгали.
– Они были очень ласковы со мной и просили приходить ещё. Почему вы меня никогда не водили к Обезьяньему Народу? Они ходят на двух ногах, как и я. Они не дерутся жёсткими лапами. Они играют целый день… Пусти меня, скверный Балу, пусти меня! Я опять пойду играть с ними.