Захлопнулась последняя дверца, последний раз был поправлен ремень от футляра для гитары, был в последний раз кинут оценивающий взгляд на всё громоздкое здание, которое совсем не вписалось бы в отдалении на несколько кварталов влево, где за пару минут можно было очутиться на пару веков назад. Они вошли в клуб.
Хоть Дзюн и не мог похвастать поразительным количеством выступлений, но всё же нельзя было бы сказать, что он волновался. Только если самую малость. У Юты же нет-нет, да и подрагивали руки, с чем он пытался справиться всеми силами. Ему вовсе не хотелось, чтобы история недельной давности повторилась снова, и…
– Волнуешься? – просил его Томору, положив руку ему на плечо.
Они сидели в общей гримёрке. Ждать своего черёда в концертном зале было бы слишком утомляюще – они выступали предпоследними. Юта покачал в ответ головой.
– Ничего, я тоже в свой первый раз волновался, – продолжил Томору, не веря столь самоотверженному мотанию головой, в чём был совершенно прав. А как тут не волноваться?
Юта посмотрел в сторону. В чёрных джинсах и чёрной рубашке, с легкой улыбкой на лице и прикрытыми глазами, Дзюн казался как нельзя более спокойным, будто в сауну собирается. Разве кто-то другой существует для него в этот момент? Да он и не замечает никого. Если с остальными участниками группы Юта уже был достаточно знаком и мог примерно сказать что представляет из себя каждый, то Дзюн оставался только неизвестным чистым листом, который в своём представлении можно выкрасить в любой цвет, но сколько ни строй предположений, сколько ни подбирай для него цвета – всё равно останется неясным. Неясный… именно этот цвет ему и подходил. Неясный и странный. Юта поёжился.
Наконец, настал и их черед. Постояв ещё немного за кулисами, ожидая, пока закончится выступление исполнителя, который выступал перед ними с уж больно грустной и не менее тягучей песней.
Сложнее всего было сделать первый шаг, чтобы вступить на сцену, место, полностью освещённое прожекторами, будто электрический свет, ослепляющий и настырно блестящий, был самым внимательным и придирчивым слушателем. Свет расступился, принял их в свои объятия, немного освободив место на маленькой сцене.
– «Over the black», – коротко и довольно тихо объявил название песни Кента.
Через пару мгновений Томору первым ударил барабанными палочками. За ним Дзюн прикоснулся медиатором к струнам гитары. Юта начал свою партию игры на гитаре. Харука прикоснулась тонкими пальцами к клавишам. Кента произнес первое слово…