– Что-то ищешь? – Откуда-то сзади вынырнул рыженький паренек в очках, которого я уже встречала у кабинета Хирона, и тем самым отвлек меня от разглядывания загадочного человека в черном.
– Да, общежитие. Не знаешь, где оно? – спросила с надеждой.
– Знаю, давай провожу…
– Как же я буду тебе благодарна! – искренне отозвалась я и, окрыленная, последовала за своим спасителем.
Когда же мы проходили мимо крыльца Академии, парня в маске уже не было…
– А ты уже успел побывать в общаге? – поинтересовалась я у рыженького, пока мы поднимались к месту нашего будущего проживания.
– Нет, но я видел ее на карте. – Он показал мне буклет с планом Академии.
– И где ты взял карту?
– Так у входа в ректорат была стойка с проспектами, – пояснил парниша.
Надо же, а я не заметила…
– Прости, забыл представиться, Николя Ларуш, – вдруг серьезно произнес мой сопровождающий, при этом стало заметно, как грассирует его буква «р».
Француз, значит… Николай…
– Очень приятно. Вероника Соломатина, – отозвалась я, думая при этом совсем о другом: как осилить еще полсотни ступенек этой чертовой лестницы, которая вела нас в общежитие.
Уф, представляю, как буду скакать по ней вверх-вниз каждый день… Мама дорогая, да мы еще только до середины дошли, а в голове уже стучат отбойные молотки… И дыхание рвется… Доползти бы…
– Вероника… Какое красивое имя! – донесся до моего измученного сознания восторженный голос Николя. – Оно очень тебе подходит! У такой красивой девушки и должно быть такое красивое имя!
Французик мне, что ли, комплимент делает?.. Жирно, конечно, но все равно спасибо… Он, кстати, тоже ничего. Хоть рыжих и не очень люблю, но есть в нем что-то… Аристократизм, что ли? И глаза ореховые, умные…
– А я так счастлив, что наконец-то попал на Олимп! – продолжал восторженно «аристократ». – Я приложу усилия, чтобы закончить все три курса. А ты?
– Нет… Мне бы… Один… Отучиться… И все, хватит…. Фуф, – я остановилась, чтобы перевести дыхание.
– Ты не стремишься сделать карьеру? – озадаченно спросил Николя.
– Во всяком случае, не здесь. – Я вновь заставила ноги двигаться вперед. Вернее, вверх.
– Мне нравится это! – просиял потомок Наполеона. – Я тоже считаю, что женщина создана для семьи!
Надо же… А что на это скажут французские феминистки?
– За это и люблю русских женщин! Они самые лучшие!