И Абакумов ощутил азарт. Не тот, что перед схваткой с шпаной – грубый, зверский. Нет, здесь было тонкое предчувствие острой, рискованной игры, где либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Но в том-то весь ее букет, этой игры! ее лед, пламень, лезвие, вальс на краю обрыва. Пройдешь – молодец, нет – не обессудь. Готов?.. Да. Ну, вперед!
Он холодновато улыбнулся и не стал тратить время на любезности:
– Мы слушаем.
Несколько дней назад ему сообщили: один секретный осведомитель, давний, опытный агент, внезапно запросил встречи с руководством областного управления. И сделал это не тупо в лоб, а умелым ходом, зная на какие рычаги нажать, какие струны дернуть, чтобы кто надо озабоченно зачесал в затылке и доложил на самый местный верх, то есть лично Абакумову.
Тот, разумеется, отреагировал сдержанно. Спешить не стал, затребовал дополнительные сведения об информаторе, причем так, чтобы ни одна лишняя душа об этом не узнала.
Выяснилось, что тот, сын среднего руки купчишки, впоследствии спившегося и разорившегося, сам гимназист-недоучка, в девятьсот пятом году связался с эсерами, занялся терроризмом, был схвачен, отправлен в ссылку, бежал, добежал аж до Америки, откуда занесло его в Мексику, где он сражался против против диктаторов Диаса и Уэрты… Словом, не жизнь, а перекати-поле. В июне семнадцатого вернулся, в самый разгар революции. А дальше – туман. Где был, что делал в Гражданскую войну?.. В анкетах, автобиографиях видно, что темнил, писал расплывчато, а кадровики то ли проморгали по глупости, то ли наоборот, перемудрили: мол, агент хороший, работает безупречно, а вот анкетные данные… ну, если что в нужный момент легче будет жестко взять за мягкое место.
Впрочем, это разумно. Абакумов мысленно одобрил неизвестных предшественников.
Дальнейшее изучение бумаг показало, что секретный агент дает сведения нужные, полезные, по делу; не мутит, из пальца чепуху не высасывает, чем нередко грешат его коллеги… И это Абакумов оценил.
Работал же этот субъект бухгалтером в областном сельхозуправлении, а кроме того, подрабатывал по договорам в ряде организаций, что начальники-чекисты поощряли: охват населения больше, стало быть, и сведений больше. Ну, а в ценности поставляемой информации сомневаться не приходилось.
И вот он обратился к руководству областного НКВД. Сделал это, надо повторить, с умом: написал анонимное письмо на известный ему адрес, зная, что такого рода корреспонденция тщательно перлюстрируется специальными сотрудниками. И акценты в письме расставил именно так, чтобы спецсотрудники пошли на контакт, а при встрече убедил их, что действует через голову своего прямого начальства ради исключительно важного дела, о котором он готов рассказать лишь первому лицу управления.