– Я… – Кан смутился, стоит ли ребенку такое рассказывать, но это был, определенно, очень необычный и очень серьезный ребенок. – Я путешествую с девушкой. Ее зовут Влада. Мне бы хотелось знать… эээ… как она ко мне относится и будем ли мы вместе когда-нибудь… ну… в смысле, полюбит ли она меня, а я – ее?
– Сейчас посмотрю, – Занна вновь зажмурилась.
Кан ждал в напряжении целую минуту, и любопытство потихоньку подгрызало его терпение. Но тут Занна открыла глаза; по лицу девочки пробежал испуг, смешанный с удивлением.
– Иди, иди отсюда, дядя! – скандальным голосом заявила она. – Иди! Забирай свои деньги и иди! – сунула ему те самые пять монеток и завизжала для острастки: – Пошел вон!!!
Кангасск, конечно, ушел, пока на крики полгорода не сбежалось, и, решив, что на сегодня приключений хватит, направился к гостинице. Монетки, еще хранившие тепло детской руки, он с сожалением положил обратно в кошель. Знать бы, что же такого увидела в его будущем маленькая гадалка, что же ей так не понравилось. Ну вот, теперь вопросов куда больше, чем раньше.
Проснулся он далеко за полдень: ветер колыхнул штору, и яркий свет пробежал по глазам.
Покусанная нога сегодня чувствовала себя куда лучше, даже в сапог поместилась без проблем. Если бы не противный жог, отвар которого оставляет на коже бурые пятна, никто бы и не подумал, что тут кого-то когда-то кусали. Но жог все же о лечении напоминал. Еще как! Не зря эту злобную травку так зовут.
Кан оделся; зевая и хлопая глазами, поглядел в окно. В городе было шумно и пыльно. Из каждой лавчонки доносились громкие крики торговцев, бойко нахваливавших товар. Несколько дневных гадалок расселись вдоль стен и гадали прохожим по руке. Кангасск сразу вспомнил, как о них отзывалась маленькая Занна Илианн, и усмехнулся. Хотя непонятное чувство потревожило его снова. Что же такого углядела девчонка в его судьбе?
Гостиницы здесь не звались дларями и устроены были иначе. Вот, например, вместо уютного общего зала с камином – столовая внизу, где ровными рядами стоят тяжелые деревянные столы, изрезанные ножами и исчерченные кругами от мокрых стаканов. Судя по всему, не сдвигались эти столы с места ни разу. Кан мог только догадываться, где здесь устраивают танцы. Одно ясно: местный «общий зал» не знал их с момента основания. Грустно, ребята.