Вот собака. Новую винтовку своей кровью испачкал. Ладно, мы не из привередливых. Особенно, учитывая тот факт, что в траншею спрыгнул ещё один немец, с виду – так брат-близнец предыдущего. Та же серая форма, та же чумазая рожа. Правда, на этот раз он меня не видит, занят тем, что поливает моих сослуживцев, находящихся по левую руку, очередями. Эта его невнимательность и будет ему приговором. Быстро поднимаю немецкую винтовку и нажимаю на спуск. Предохранитель «гевера» оказывается установленным на режим автоматического огня. Незваного гостя прошивает сразу четыре патрона, прежде чем я отпускаю курок. Этот падает сразу, ни разу не дёрнувшись и не издав ни единого звука.
По всей длине траншеи идёт рукопашный бой, исход которого пока неясен. Безусловно, наши превосходят немцев по силе, ярости и напору, однако противник давит числом и экипирован он намного лучше. Очень сложно эффективно воевать, когда на тебя, шестнадцатилетнего мальчишку, менее чем за пять минут нападают трое здоровых мужиков, один из которых, воспользовавшийся моей секундной заминкой, заходит со спины. Мне невероятно везёт, и каким-то невероятным образом я чувствую направленный на меня удар и, дёрнувшись, подставляю немецкому ножу руку, а не печень. Впрочем, помогает мне это не сильно. Яростно шипя от боли, истекая кровью из огромной рваной раны на правой руке, я смотрю в голубые, весело-искристые глаза немца. Я пытаюсь поднять свой трофейный «гевер» левой рукой, но сильный пинок тяжёлым армейским сапогом по дулу автомата, разом перечеркивает все мои планы. Оружие отлетает в сторону, оказавшись вне моей досягаемости. Теперь я, худощавый близорукий подросток, полностью беззащитен перед беспощадным палачом в сером. В последний момент у меня успевает промелькнуть мысль: «Только не нож». Лучше пуля, пожалуйста, пусть будет пуля. Так быстрее…
Неожиданно для всей этой адской какофонии звуков, я отчётливо слышу один-единственный отчётливый для меня выстрел. Я удивлённо смотрю, как немец, ещё недавно стальными тисками сжимавший свой окровавленный клинок, закатывает глаза и медленно оседает. На спине у него алеет дырка от пули. В это же мгновение звуки боя отступают. Я слышу лишь радостное, победное, ни на что другое не похожее, громогласное «Ура!», вихрем доносящееся от стороны леса. А через секунду меня вновь оглушает канонада таких родных, русских винтовок. Мы выдержали. Я не могу в это поверить.