– Всё-таки ты обратилась к этой знахарке! – вскипел Григорий, заходясь в кашле. – Ты забыла, что она угробила моего брата?
– Я всё помню, только не она его угробила, а он сам себя обрек на смерть водкой. Ты лучше вспомни, скольких она спасла! И не отказывайся от её помощи, мёд – это всегда лекарство! Ну, добавит травок каких-то, я сама попробую, чтобы ты не сомневался. Лекарства тебе всё равно не помогают. – Женщина поправила мужу одеяло. – Отдыхай! А у меня ещё домашняя работа есть, лягу позже, – Анфиса задернула занавеску, отделяющую их кровать от комнаты, и взялась за свои дела.
В сенях послышались шаркающие шаги – пришла свекровь.
Женщины сели ужинать.
– Ты, Фиса, последнее время, что-то задумчивая стала, рассеянная, – посетовала свекровь невестке. – Аль что случилось? За Гришку переживаешь?
Анфиса ушла от ответа, лишь сказала женщине о том, что собирается за прополисом, чтобы сделать лекарство для мужа. Свекровь согласилась с ней.
– Пусть лечит Дуся, мед вреда не принесет. А что Гришка против старухи – убеди его, уговори.
Свекровь, разговаривая с невесткой, внимательно поглядывала на неё. Та, перехватив проницательный взгляд женщины, вдруг спросила:
– Мама, а вы не знаете такого… Горелова?
– Это кто ж такой? А? – свекровь подозрительно прищурила глаза.
– Ой, да вы не то подумали! – раздраженно махнула рукой Анфиса. – Жили здесь такие?
– Не помню такой фамилии, – помотала головой свекровь. – Чего это ты про них заговорила? Кто такие?
– Не знаю… Пока не знаю… – задумчиво ответила Анфиса.
– Об этом мучаешься? Расскажи, не таись, – свекровь погладила невестку по плечу.
– Расскажу, только не сейчас…
– А к участковому-то тогда не за тем ли спешила? – опять приступила было с вопросом свекровь, вспомнив один случай.
– Не спрашивайте, сказала же, расскажу, как сама всё решу…
– Ой, Фисушка, не допусти до беды! Сама не хочешь, может быть, я схожу к Спиридонычу-то, спрошу про этих Гореловых, что ли?
– И не думайте даже! – Анфиса нахмурилась. – Можно добрых людей оклеветать. Я сама обо всём позабочусь!
На том их разговор тогда и закончился.
Сна не было. Анфиса крутилась на постели, прислушиваясь к тяжелому с посвистом дыханию мужа за занавеской.
Опять приходили картины прошлого: цветистая занавеска с крупными цветами, смех Любы, хриплый голос Горелова…